Марина Скрябина - Право на любой ход

– У всех жизнь по-разному сложилась…

– Я одного не понимаю: почему ты в школе изводил постоянно меня своим враньём, своей жестокостью? Почему ты старался сделать мне больно? Разве это можно назвать любовью?

– Дурак был.

– Надеюсь, что теперь изменился?

– Да. Сейчас бы я многое поменял, исправил…

– Олег, уже поздно. Я ничего не хочу менять. Меня вполне устраивает та жизнь, которую я веду. Мне комфортно в ней… И даже гостевой брак вполне устраивает. Правда, муж после этого урезал нас с дочерью в тратах. Теперь всё гораздо скромнее, но… Но я довольна жизнью. Главное – хватает на моё хобби, на писательство, без которого я уже не могу существовать. Так что теперь молюсь и за своего мужа: «Господи! Дай ему всё, что он хочет…». И добавляю от себя: «…И бабу хорошую». И совсем перестала его ревновать.

Повисла пауза.

– А я ведь скоро сюда, в город, жить переезжаю, – сказал Олег. – Квартиру в новом доме приобрёл.

– А ты разве не здесь живёшь?

– Нет. И приходилось нам с женой мотаться каждый день на работу. Надоело, вот и решили купить квартиру.

– А у меня собственная однушка была уже в двадцать лет. Мне дедушка подарил. И все знакомые завидовали лютой ненавистью. Бегали ко мне курить и завидовали, завидовали… Я ведь сразу после школы замуж выскочила за москвича и переехала жить в столицу. Но ранние браки непрочны, вот и наш – рассыпался моментально. Я вернулась обратно в город с четырёхлетним ребёнком, бросив всё в Москве, к родителям в квартиру. Тут мне дедушка и выдарил однушку в двенадцатиэтажной башне. Помню, как раз настолько лютая зима случилась, что дом наш, построенный по чешскому проекту, промёрз насквозь. Кстати, я такие дома в Праге потом видела, когда в турпоездке была. Они рассчитаны на европейский климат, а не на российский. В моей квартире стена одна, которая к лифту выходила, покрывалась в январе изморосью. Ужас! Не спасали никакие обогреватели. Поэтому моя старшая дочь Майя заболела двусторонним воспалением лёгких. Но нам ещё повезло. А соседний дом промёрз настолько, что полетели все батареи отопления, и Новый год они справляли на улице у костров: не хотели квартиры оставлять без присмотра, боялись мародёров.

– А я только сейчас квартирой обзавёлся…

– А сколько ты раз был женат?

– Официально – два.

– Я тоже два. А дети есть? Ты с ними общаешься?

По опыту Ирина знала, что мужскую готовность заботиться о ком-либо можно измерить, наблюдая за его отношением к собственным детям, поэтому и завела этот разговор. Если общается, если тратит время и деньги на подрастающее поколение, значит, не всё потеряно и нечто человеческое в мужчине осталось, а если нет… Не стоит планировать ничего серьёзного с этим человеком, а надо уходить в отрыв, потому что перед тобой неисправимый, законченный эгоцентрист, не способный ни на сочувствие, ни на заботу.

По тому, как Крестовский задумался над ответом, Ирину ждало подтверждение её теории. «Неужели передо мной сидит такой экземпляр?» – успела промелькнуть мысль перед неутешительным:

– Дети есть. Но я не хочу касаться этой темы.

Может быть, предыдущая жена не хочет общения с Крестовским и настраивает детей против него? Такое часто бывает после скандального развода. Ирину очень волновал этот вопрос, потому что от ответа зависело, быть ли серьёзным отношениям. Ей захотелось услышать разъяснения.

– Почему?

– Потому что мне неприятно. Думаю, что бывшая жена сына против меня настроила.

О-о-о! А это уже диагноз! Жизнь, похоже, ничему Крестовского не научила…

– А в этом браке у вас дети есть? – продолжала допытываться Ирина и подумала: «Если есть маленький ребёнок, то эта встреча станет последней».

– Совместных детей нет. А сын моей жены живёт со своим отцом… Умненький мальчик.

К счастью, принесли заказанные блюда, поэтому они прервали малоприятную для Олега тему. Но для себя Ирина всё по большому счёту прояснила. Она давно считала, что таким мужчинам вообще не надо иметь детей, особенно мальчиков, для становления которых необходимо отцовское внимание или хотя бы присутствие.

«Не зацикливаться и не заморачиваться! – команда к действию. И ни-ни! Лёгкий флирт и ничего более! Заботы от такого эгоиста не дождёшься, а мне ничего, кроме заботы и любви, от противоположного пола не нужно. Всё остальное у меня есть! Или куплю», – решила для себя в этот день романистка.

Они обсуждали заказанные блюда, пробуя друг у друга и салат «Цезарь», и хинкали, и баранину на гриле. Ирина не стала напрягать Олега правильным питанием, приверженцем которого являлась: «Ты есть то, что ты ешь!» И это не пустые слова. Все достаточно обеспеченные люди уделяют внимание рациону. А Крестовский, судя по внушительному животу, – гурман, любитель вкусно и обильно поесть. Ирина же относила себя к гурмэ – любителям изысканных блюд. Почувствуйте разницу!

О какой изысканности может идти речь в кавказской забегаловке? Здесь «Цезарь» – вовсе не лёгкий классический «Цезарь» с подложкой из салатных листьев со специальной заливкой, посыпанный тёртым пармезаном, а горка сухариков, курицы и салата «Айсберг», обильно политых жирным майонезом и щедро усыпанная сыром неизвестного происхождения.

Ирина ничего не имела против кавказской еды, видимо, ориентированной на воинов-горцев, которые должны иметь достаточно сил для жизни в суровых горных условиях. Но в городах Центральной России это изобилие жирной пищи становилось неактуальным. И баранина в горячем блюде была жёсткая, наскоро размороженная в микроволновке. А мясо для ресторанных блюд должно быть или охлаждённым, или медленно размороженным, чтобы после приготовления нежно таять во рту. Уж это она знала не понаслышке.

После Франции, Испании, после путешествий по ресторанам и отелям Италии, куда Ирина с дружной компанией ездила несколько лет подряд не только на отдых, но и на замечательных итальянских поваров, мастеров своего дела, она стала разбираться в кухне, подаваемой в дорогих ресторанах. И сама научилась готовить не только вкусно, но и изысканно. Она, конечно, ела поданные здесь блюда, поскольку была голодна, но удовольствия не получила вовсе.

«Ладно уж, – размышляла она, – И об этом не стану высказываться вслух. Не стану обижать Олега. Но впредь я сюда ни ногой! И не уговаривайте!»

Разговор опять зашёл о сценарии мюзикла. Крестовский настаивал на варианте: «Мы ждём перемен…» И тогда Ирина пустила в ход неоспоримый аргумент:

– Во времена Советского Союза тебе сказали бы, что это попахивает ярой антисоветчиной. Ты задумывался над глубиной этой фразы – «ждём перемен»? А ты попробуй, и сразу просечёшь её двусмысленность. Какие тебе нужны перемены? И кто их, интересно, ждёт? Строки ведь были написаны в перестройку, а сейчас другое время. Не проще ли обратиться к подросткам, например. Пусть они в какой-нибудь навороченный квест поиграют в комнате восковых фигур…