Андрей Киров - Про золотую рыбку (сборник)

– Справишься? – спросил шеф скорее утвердительно, чем вопросительно, с удвоенной энергией начиная вторую серию движений пахом в сердцевину дамской икс-файл.

– Так точно, господин директор! – я застыл, как грул перед верблюжатником, опять вспомнив сапоги в шкафу, скосив глаза и наблюдая с завистью, как в унисон движениям, производимым патроном нижней частью корпуса, под расстёгнутой блузкой девушки пружинисто ходят – туда-сюда, туда-сюда – красивые маленькие титечки. С трудом оторвав взгляд от восхитительного вида, я спросил: – А если он вдруг… я запнулся, подбирая слова, – того… сыграет ноктюрн «Отбросилкопытного» для катафалка и гробобаса с оркестром, у меня не возникнут проблемы с уголовно-процессуальным кодексом за непредумышленное убийство на рабочем месте, что несомненно может повлиять на мой карьерный рост на вашем предприятии? – Про карьерный рост я загнул специально, как бы давая понять шефу, что меня не устраивает теперешнее положение.

– Не сыграет! – заверил меня патрон. – Только, как я уже сказал, не переключи на более высокое напряжение и не держи долго в контакте с телом.

– Есть! – Я всем видом старался показать, что готов выполнить приказ, словно мне за это обещали тройную премию, чтобы сгладить неловкую ситуацию в теплопункте, став невольным свидетелем конфуза шефа, хотя в действительности у меня не было никакого желания выполнять садисткие приказы – истязать электротоком живого человека, пусть этот человек и лежал мертвецки пьяным в антисанитарном месте. Даже сама мысль об этом была мне противна.

Секретарша в этот момент посмотрела на меня, как мне показалось, равнодушно-полупрезрительным взглядом с толикой разочарования, словно я в чём-то не оправдал её мгновенно сложившегося обо мне образа без оглядки влюблённого в неё рыцаря, проскакавшего тысячу вёрст на лошади, чтобы только поймать её благосклонный взгляд, когда она, скучая, сидит на балконе своего замка в Калабрии и поливает из лейки герань. Когда совсем нечего делать этой скучающей богатой даме, которая замужем за импотентом, разве если только мастурбировать на пару со служанкой в роскошной опочивальне, пока стерильный муж решает государственные вопросы, как бы голь перекатная не забрала у него замок с портретами предков, землями и фамильными драгоценностями жены, больше половины которых он уже проиграл в казино.

– Иди! – директор повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор исчерпан, и с заметным энтузиазмом принялся обрабатывать сексом находящуюся в его подчинении офисно-конторскую единицу дамского коллектива.

Я повернулся и направился к двери, и, когда её открывал, мне показалось, что секретарша стала вздыхать чувственными нутряными фистулами, словно ей начинало нравиться, что вытворял с её телом этот жирный полубожок глиняно-песочного княжества. И по какой-то непонятной причине я в этот момент почувствовал себя оплёванным и задетым за живое, хотя по большому счёту мне их плотские секс-делишки были до фонаря… пока не увидел эту чёртову, висящую на одном носке туфлю и выражение беззащитности и отчаяния на симпатичной мордашке её хозяйки. А теперь её вздохи расстроили меня окончательно, словно она сделала так нарочно. (Может, и в самом деле, специально, чтобы поддразнить мужчин.) Не могла подождать, пока я уйду. Я и так пребывал последнюю неделю не в лучшем состоянии, угнетённый мыслью за то время, что проработал на заводе, что меня элементарно развели; к тому же сама атмосфера на предприятии была негативная, давила сверх меры, а тут как контраст – беззастенчивый эротогон без всякого стеснения. И как апофеоз унижения в присутствии красивой девушки приходится участвовать в гнусном спектакле, кивать головой, как раб фараона в знак согласия выполнять зверские приказы, словно я устроился работать не на завод, а в гестапо – заплечных дел мастером! Мало того, что все иллюзии рухнули после недели работы в этой кирпичной халабуде и никаких перспектив в дальнейшем, как только со слесарями в теплопункте пить разбавленный водой спирт, гадая на кофейной гуще, когда дадут по рылу, – то есть получку, так ещё и наглое издевательство со стороны легара-дидроера (так директора за глаза называли на заводе) – вставлять красивой девице, не стесняясь работяги, когда у того и так трясутся колени от страха и мысли, что будет после утренней неувязки в теплопункте. И в то же время при этой далёкой от промышленных дел сцене, какой я стал свидетелем в кабинете директора, в душе начало твориться чёрт знает что: страх, комплекс неполноценности, зависть и ненависть к патрону из-за обладания им такой потрясающей девицей, и пробуждающееся желание выкинуть борова в окно, а самому задолбить-зафачить угарную сучку с молочными бёдрами на обед, лежащую полуобнажённой, очень красивой и кажущейся доступной от близкого расстояния, – стоит протянуть руку, – от которой, словно дразня и провоцируя, прёт дурью духов, откучумбарить так, чтобы у неё мозги превратились в кисель после двадцать пятого соприкосновения с нирваной… Тут зарплаты, – каковой и так жиденько, не дождёшься, в теплопункте бардак, пьяный слесарь не просыпается, а я отвечай за чужое хамство, да ещё в довесок тыкай зверской штуковиной в голую задницу пьяного человека, чтобы тот проснулся! А когда проснётся, ещё неизвестно, какова будет его реакция на то, что какой-то пришлый чел издевается над ним садистской игрушкой!

Перед тем как уйти окончательно, я всё же, несмотря на мощный стресс, пережитый мной за последний час, не закрыл полностью дверь, оставив зазор, не удержавшись, чтобы досмотреть порно-реалити-шоу – вторая серия: «Секс на небольшом заводе». Как я и предполагал, ждать развязки «служебного романа» пришлось недолго: патрон после двух минут, – я специально засёк на часах, – поступательных движений в сердцевину женского конгломерата задёргался в судорожных конвульсиях, будто я приложил электрошокер к его жирной заднице, захрипел, как канадский гризель [19] канадский гризель – медведь гризли на именинах, и навалился на секретаршу грузным телом. Туфля опять болталась у неё на одном носке и, когда шеф пришёл к финишу, всё-таки соскочила с ноги и с глухим звуком упала на линолеум. Я подумал, что сейчас не тот момент, чтобы водрузить её на место, и закрыл за собой дверь.

В то же время вместе с ударом дамского предмета обуви о пол внутри у меня что-то лопнуло, словно проткнулся фурункул, зудевший и не дававший мне покоя до этого момента, и из него потёк гной чёрных эмоций, толкающий меня на негативные поступки и действия в высшей степени. Особенно по отношению к тем амплоидам, которых я терпеть не мог. А таких на заводе было немало. (Считай, вся администрация.) Я понял, что назрел момент для «выяснения отношений», и вспомнил, что собирался поговорить с начальником цеха. И решил, когда вышел из приёмной директора и достал электрошокер из кармана – попробовал его в действии, – что настало время сказать этому надувале всё, что я думаю об их лавочке и конкретно о нём, и уже точно знал, что будить слесаря таким зверским способом не буду.