Эдуард Эстерис - Из коробочки. Рассказы и рассказики

И все-таки, непонятно, зачем. Завоевать нас? Фигня, их всего шесть штук. И, похоже, массовый прилет нам не грозит. Недешевое это дело, даже для таких высокоразвитых.

В интервью рутяне сказали:

«Когда разумные настолько могущественны, что не нуждаются в битвах за каждый час жизни, становится важным отыскать братьев.» Смешная фраза. Взять хоть нашу историю. Войны, революции, бедствия, а дружба и любовь были, есть и будут.

В общем, не понял я ничего про их цели и задачи. Врут, ясно. Еще бы не врать. Но кое в чем все-таки разобрался: они не зря зеленые. И волосы русалочьи, толстые как проволока, не просто так. У них, оказывается, фотосинтез. Ну да, как у наших растений. Не нужно еды, почти совсем. Только минералы некоторые, витамины. Вот и ротики такие крошечные. Черт возьми, а в этом что-то есть. Это ж насколько проще межпланетные перелеты совершать, и анабиоза не надо, если только продолжительность жизни большая.

Я Наташке иногда рассказывал про свои изыскания, а она только посмеивалась:

– Смотри, не влюбись в зеленую. Я тебе тогда…

– Что ты мне тогда? – ухмылялся я в ответ и принимался ее щекотать. И разговор про чужих завершался к обоюдному удовольствию. Вот еще, с любимой девушкой про судьбы мира спорить, когда можно заняться куда более приятными вещами.

И вдруг, как дождевики после дождя, стали появляться виртуальные грин-клубы. Вегетарианство, мода на зеленый цвет. «Разумный не должен убивать живое». «Прямое питание – дорога к долголетию, счастью и процветанию». «Решение проблемы рака – в наших руках». «Знаете ли вы, что корова вносит в загрязнение окружающей среды больший вклад, чем электромобиль.» «Направленный фотосинтез – будущее человечества».

Я, конечно, догадался, кто начал эту кампанию. Но как-то не особенно впечатлился. Вегетарианцы и раньше встречались, и ничего, люди как люди. Кто-то не пьет, кто-то мяса не ест, подумаешь.

Но вчера моя девушка вернулась из отпуска. Я смотрел и не мог понять, что в ней изменилось. Волосы перекрасила? Контактные линзы? Казалось, даже кожа стала чуть зеленоватой. Но такой, новой и загадочной, она мне даже больше нравилась.

– Наташенька, – жарко зашептал я ей в ушко, – я так соскучился.

И потянулся к пуговкам на блузке.

– Мааакс, подожди, – капризно протянула она.

– Кокетка!

Ласково усмехнувшись, я продолжил освобождать ее от одежды, покрывая поцелуями лицо, плечи и грудь. Она не противилась, но и не помогала. А я так хотел ее, что это было неважно.

Только позже, когда мы тихонько лежали рядом, задумался.

«Что это с ней? Заторможенная какая-то. Что-то случилось во время отпуска? А ведь такая горячая девчонка! Спросить? Не спросить?»

Пока я раздумывал, она заговорила сама:

– А знаешь, я теперь состою в грин-клубе. Мы не едим мяса, а наставник говорит, что еще год, и мы сможем стать такими, как рутяне. Для этого надо только пройти полный курс инъекций. И тогда я буду молодой лет сто, без всяких там пластических операций. И питаться Солнцем!

Я просто оторопел. Даже не нашелся, что сказать.

– Не бойся, не буду совсем уж зеленой. Только немного. Ведь тебе понравился новый цвет моих глаз?

– Я и не боюсь. Только как —то это все… непривычно, что ли.

– Ну и что? Подумаешь, это вроде прививки. Когда-то оспу прививать боялись, говорили, что это от дьявола.

Дааа… Наташка медсестра, много чего по медицине знает. И не боится. Но все-таки как-то мне не по себе.

И потом, раньше она была такая горячая девчонка, а теперь стала в постели словно сонная муха. И котлеты для меня перестала жарить.

А вчера… заметил у себя на предплечье… зеленое пятно. Неровное такое. И тут до меня дошло. Это же экспансия. Самая настоящая. Моя девушка не хочет меня, зеленеет не по дням, а по часам, мяса не ест.

Пошел с горя поужинать в любимый трактир «Елки-палки», там офигенное жаркое делают. Съел кусочек и чувствую: не лезет больше. Значит, заразился от нее. И теперь тоже стану зелененьким, патиссончиком-кабачком таким. Добрым, медлительным, ешь-не хочу.

Надо же, прилетели. Братья по разуму! Лишили и секса, и бифштекса. А что будет завтра?

Дома раскалил монету на плите и, удерживая плоскогубцами, приложил к пятну. Черт, и как в древние века выдерживали пытки? Едва прикоснулся, как от боли инструмент уронил, хорошо, не на ногу. Ожог второй степени. Зато, может быть, не полезет дальше зелень проклятая.

А теперь надо думать, что делать. Кто виноват, и так ясно.

Первые желтые листья кружат над землей. Я смотрю в оптический прицел на лужайку перед инопланетным кораблем. Два месяца тренировки, все сбережения ухлопаны на оружие. Качественное, с глушителем.

Шестеро лежат на солнышке далеко друг от друга. Я смогу, не промахнусь, успею!

Cолнце зацепилось рыжим пузом за дальние деревья, да так и повисло. В озерце оглушительно заорали лягушки. Бесполезные твари, брюхо большое, а лапки, где мясо сочное, – махонькие. Ну их. Зато в прибрежном иле есть вкусные корневища. Легко достать. А если постоять в воде подольше, к ногам присосутся толстенькие черные пиявки. Тоже съедобные, но потом кровь течет и больно. Ча выдрал толстое корневище, ободрал, и разлегся на песчаной проплешине. Хорошо. Безопасно. Пусть охотятся другие, для него всегда найдется еда. Лениво нащупал маленький камушек, покатал в пальцах, швырнул в воду. Бульк! Круги с легким шипением побежали и угасли у берегов. Красота!

Аргл убил олененка и волок в стойбище.

– Бульк!

Остановился, прислушался. Что такое?

– Бульк!

Выглянул осторожно из-за кустов: тощий Ча бросил камень в воду. Круги побежали. Зачем? Спросить? Нет… нельзя спрашивать. Неспособный добыть мясо – под рукой духов, мало ли что.

Аргл силен, умеет охотиться. Но плохо умеет думать. Умел бы лучше – давно стал вождем.

Старый – другое дело. Сила его ушла, но не хитрость. Травы знает: пожуешь, и живот не болит. Умеет лечить раны. Надо у него спросить.

Еще не стемнело. Ча стоял у берега, бросал камни прямо в багровую полоску от заката и смотрел на круги.

Старый смерил взглядом костлявую фигурку, похожую на громадного палочника, потом своего спутника, кряжистого и мускулистого, и изрек:

– Малое идет вглубь. Большое – вширь. Ты понял, Аргл?

Молодой охотник ничего не понял, но согласно кивнул. Тратить слова – не дело для мужчины. Всю ночь проворочался на камышовой подстилке в травяной хижине.

«Старый вождь слабеет. Сила его мала, пора ему вглубь. Я стану вождем. Нгава, бедра – моховые кочки, достанется мне. А потом мы пойдем вширь. Как круги по воде! Убьем зигов, возьмем их женщин, свиней, топоры, дротики и шкуры.»

На закате, проверив, что Ча снова у озерца, Аргл зашел к вождю в хижину.