Натали Стердам - Дети больших дорог. 1,5 года в пути, 32 страны, 100 городов

Об этом и о многом другом он рассказал мне на набережной у озера рядом с домом.

– Я хотел бы летать.

– Какая необычная мечта.

– Я бы назвал это планами. Учиться в Калифорнии выгоднее во всех отношениях, но я не представляю, как буду жить вдалеке от этих гор…

Мы пили местное пиво и до самой темноты сидели у причала, наблюдая за тем, как в домах на другом берегу зажигаются огни, а на небе появляются звезды. Мне кажется, это была одна из самых красивых ночей в моей жизни. Там и тогда я влюбилась в Швейцарию, которая навсегда осталась в моем сердце туманами и тишиной, разряженным воздухом и наступающей осенью.

Утром Левин, встревоженный моим печальным опытом автостопа из Венеции в Цюрих, купил мне билет в Женеву. Перед тем, как сесть в поезд, я пообещала, что мы обязательно встретимся в Калифорнии через год. Спустя десять месяцев я написала Лэвину, однако не заметила в его ответе энтузиазма. Возможно, он был занят или завел отношения с ревнивой женщиной, но разговор довольно быстро исчерпал себя, и встреча в Сан-Франциско так и не состоялась.

Итак, я ехала в Женеву, оставляя за спиной невозмутимый Цюрих, спрятанный за витражами Шагала. Ужас, который я испытала, узнав, что задуманную кругосветку придется совершить в одиночку, понемногу прошел. Я начала наслаждаться возможностью быть предоставленной самой себе. Размышляя, куда свернуть – направо или налево, я самостоятельно выбирала направление. Лишенная возможности говорить по-русски, я говорила по-английски, изучая язык в два раза быстрее. Оставшись наедине с собой, я начала узнавать себя. Каждый новый день был непохож на предыдущий, и я, наконец, почувствовала себя живой.

Приехав в Женеву, я не стала сдавать рюкзак в камеру хранения: удовольствие стоило 9 франков, то есть, два йогурта и два круассана. Как выяснилось, это было правильное решение – с моим хостом Рафаэлем я встретилась всего через пару часов. Поведала ему о своих дорогах, он, в свою очередь, весьма честно высказался о том, что о русских думают швейцарцы: «Для нас русские – это богатые толстые мужики. Здесь русские именно такие. Россия – это водка и икра».

Я тоже не теряла времени зря, составляя впечатление о Женеве. Первое, на что я обратила внимание – люди: они улыбались друг другу, здоровались, желали удачи, причем даже незнакомцам. Довольно быстро я поймала себя на том, что улыбаюсь первой, теряясь, слыша в ответ французское «Belle journée, n’est-ce pas?« 8 8 Belle journée, n’est-ce pas? (фр.) – прекрасный день, не правда ли? *8. Мужчин в деловых костюмах заметно поубавилось, однако количество дорогих автомобилей осталось неизменным. Пока гуляла, встретила трех россиян, приехавших в Швейцарию по работе. Услышав мой план на ближайшую жизнь, включающий в себя кругосветное путешествие со стремящимся к нулю бюджетом, один из них подарил мне 20 франков. Таким образом, я стала, наверное, единственным человеком в истории, который, приехав в Швейцарию с 40 франками в кармане, через пять дней уехал с 45. Вообще на протяжении всего путешествия, стоило мне потерять точку опоры, рядом всегда появлялись отзывчивые люди, готовые помочь. Не знаю, как работает эта магия, но сбоев еще не было.

Встретившись с Рафаэлем, пошли к озеру. Я купалась прямо в джинсах, кожа моя пахла летом и солнцем, песок прилипал к мокрым ладоням, а Женева ластилась сонной кошкой. За несколько часов до осени вдруг безумно захотелось жить так, как живут здесь: говорить по-французски, ужинать на балконе, уходить из дома в пятницу вечером и возвращаться в субботу утром, будто тебе снова (всегда?) семнадцать, ездить на выходные в Гренобль. Хотелось так много, что не хватало слов, и в сердце рефреном звучала Вера Полозкова, рифмы которой всегда попадают в цель. Это ее стихотворение надолго стало моим дорожным гимном, пока однажды свободы не стало слишком много.

Я боялась уезжать из Швейцарии и боялась ехать во Францию. Перед глазами до сих пор стояла картина, как несколько часов подряд мимо меня проезжают машины, но никто не останавливается – всё-таки последние пятьдесят километров до Цюриха слегка подкосили мою психику. Ехать во Францию было страшно, потому что на каждом углу только и говорили о том, как французы ненавидят английский язык, а я по-французски знала лишь две фразы – «je t’aime» и «je veux manger» 9 9 Je t’aime (фр.) – я тебя люблю. Je veux manger (фр.) – я хочу есть. . В принципе, достаточно для жизни, но недостаточно для поддержания диалога.

Переживала я напрасно: отправившись в путь ближе к девяти утра, в Лионе я была уже в полдвенадцатого. В первой машине, которая остановилась, ехали две француженки. Обе жили во Франции, а работали в Швейцарии – чудеса, доступные жителям пограничных городов. Плюсы очевидны: со швейцарской зарплатой и французскими ценами можно ни в чем себе не отказывать (билет на трамвай за 1.70 евро – да разве это деньги?). Второй водитель – двадцатитрехлетний мальчик с вьетнамскими корнями. Третий – итальянец родом с Сицилии, который заставил меня вспомнить всё, что я могу сказать по-итальянски. После чудесная женщина искренне попыталась меня обнадежить: «Не переживай, мнение о французах верно лишь отчасти. Во всех городах, кроме Парижа, население настроено весьма дружелюбно. Но вот парижане – те да, те действительно ненавидят всех, а не только англоговорящих».

В Лионе каучсерфинг не заладился в первый раз. Наверное, это был тот самый случай, когда два хороших человека почему-то не понравились друг другу. Сэми встретил меня у метро, и я сразу обратила внимание на то, какой он серьезный. Сначала я надеялась, что всё дело в воскресном похмелье, но и вечером ничего не изменилось – наше общение по-прежнему было весьма прохладным. Намного больше моему присутствию в доме обрадовался рыжий кот. Однако гулять по городу с котом не представлялось возможным, поэтому я осталась с Лионом один на один. Вписаться в местный пейзаж у меня не получилось – еще до того, как я успевала открыть рот, случайные встречные догадывались, что я из России. В конце концов, я смирилась и перестала удивляться, вместо этого испытала очень странное чувство нахождения в стране, где фраза «мерси боку» не звучит с легким налетом издевательства, а каждый второй с любопытством спрашивает, где мой «cherie» 10 10 Cherie (фр.) – дорогой, ненаглядный. .