Мария Эльдис - Хроники Безымянной Звезды

– Айлиль, окликнула я брата, – а ведь мы сейчас уже можем думать и говорить то, что хотим, нас не услышит Око.

– Да, но это плохая привычка, это опасно – потерять навык таиться, ведь если нам не удастся бежать, то нам придётся вернуться туда, где всё слышно.

– Мы побежим когда выйдем в степь, где больше кустарников и деревьев, там легче укрыться и легче выжить. Здесь нет воды, нет ничего…

К нам подошёл орч-гун – наш командир.

– Сегодня пришла команда оставаться на месте. В бою будут участвовать несколько передовых отрядов, это учебные бои, так что на славу не надейтесь! – засмеялся он, показав острые крепкие зубы, – Вы не погибнете и не победите, но зато вы получите новые навыки – вас будут обучать магии.

И действительно, через несколько дней начались уроки. Нам начали доставлять головы убитых. От нас требовалось одно: научиться правильно бальзамировать головы, чтобы затем… оживлять их.

Для павших в бою орч обычно устраивают достойные похороны – их собирают в огромную кучу и сжигают с почестями. Такие погребальные костры называют курганами. Но те орч, что показали себя в бою слабыми – умерщвлялись, а их трупы использовались для обучения чёрной магии и для приготовления лекарств. Этим нам и предстояло заниматься – мы начали проходить обучение чёрной магии. Морзаг рационален, учебные бои ведутся ровно столько, чтобы получить нужное количество убитых, чтобы провести обучение магии и алхимии. Убитых нужно много, ведь много и учащихся, потому внутренних ресурсов у Морзага на такие уроки почти не бывает, однако выбраковка в боевых условиях считается очень полезной, и заодно это обеспечивает магическую практику тем, кто должен научиться. Однако, старожилы говорят, что проведение учебных боёв обычно предшествует настоящей войне.

А ещё говорят, точнее перешёптываются – что мы не наступаем, а отступаем, и что на самом деле фейри давно осаждают эти земли, и никакая это не учебная война, а бесконечное удерживание наших рубежей.

В лагере стоит смрад от мертвечины и тошнотворный запах бальзамирующих растворов, мерзость и нечистоты – всё это душит и подавляет, калечит моё естество. Мы никуда не убежали, мы в пустыне, повсюду лишь песок, и некуда здесь бежать… Я задыхаюсь, задыхаюсь…

По ночам я смотрю в черноту звёздного неба, смотрю сквозь него, и там, где-то с другой стороны – верю я, есть Безымянная Звезда, и её свет – единственное, что придаёт мне сил.

Я заплетаю Айлилю косичку – он коротко стрижёт волосы, но оставляет несколько длинных прядей, которые удобно заплетать в косички. Мне нравится придумывать ему разные причёски, то так, то этак укладывая косички и длинные пряди.

– Эй, наверху в башне! Вам Метка!, – услышали мы с братом голос поднимающегося к нам по лестнице орч.

Один из нас должен взять метку, приняв вызов на себя. Это был вызов на дуэль – шикас на языке орч.

После возвращения с учебной войны нас стали задирать чаще, дважды нас вызывали на шикас, потому что орч знают: мы не одни из них, мы те, кого они ходили убивать за пределы Морзага, мы из гордых и своенравных, кто не подчинился Оку, презрев порядок и дисциплину Совершенства. А ещё наши глаза светлы и у нас есть волосы, которые мы заплетаем в мелкие косички, вплетая в них украшения из когтей, перьев и стальных нашивок, что доставались нам в качестве трофея за победу в шикас.

Итак, нам пришла Метка. Это была моя очередь, Айлиль дрался в прошлый раз. Шикас с женщиной, которая является ценным генетическим материалом – нарушение Порядка. Око слышало, оно знало, но молчало…

Я встала и взяла Метку из рук в руки, как полагается в таких случаях.

– Айла отдыхает, Мэй дерётся, – засмеялся орч, в принципе привыкший к шикас, ведь в Морзаге всегда кто-то дерётся на дуэли, так было, есть и будет.

Постоянная готовность к смерти – естественное положение вещей в кодексе чести орч. Они не беспокоятся о семье – у них её нет, у них нет имущества и дома, нет своей земли, они лишь воины, каждый – один, но один как все. Раненые орч демонстрируют стойкость и мужество, они превозмогают боль, никогда не жалуются и ничего не просят. Если орч может быть вылечен – ему немедленно оказывают помощь, а медицина орч очень эффективна. Если орч не может быть вылечен – он сам кончает с собой.

Оба вооружившись и надев лёгкую кожаную броню, чёрную, как водится в Морзаге – ведь красители здесь делают из угля, мы идём к традиционному месту шикас – довольно узкому простенку между двумя оградами. Он хорош тем, что с одной стороны, не позволяет дуэлянтам далеко отступать, с другой стороны, приноровившись, можно сделать прыжок вверх, и оттолкнувшись от стены ногой, нанести неожиданный удар сверху.

Шикас происходят быстро, орч не любит показухи и всё делает быстро и чётко, здесь в дуэли важен результат. Хотя если бой проходит на арене – это другое дело, тут есть задача порадовать зрителей, показать своё искусство, и здесь важен процесс. На арену не вызывают, желающие приходят сами.

Итак, мы идём! О беспечность юности, что может сравниться с ней, даже мужество бледнеет, растворяясь в рассуждениях о причинах и следствиях, беспечность же летит как пушинка на ветру – вечная неуязвимая пушинка…

В миллионный раз я перехожу эту площадь – ленивым шагом дикой кошки. Орч смотрят на меня сквозь прорези чёрных, карих, жёлтых глаз, они хотят, но не смеют взять. Я торжествую и не скрываю этого, но и не показываю явно. Мой Айлиль идёт рядом, и мне не стыдно за младшего брата, мы готовы принять вызов в любое время. Молодость и бесшабашность в наших головах и сердцах принимают любой вызов, и мы – бессмертные существа, смеем играть со смертью, в отличии от орч, которые смертны, и лишь заискивают перед смертью, возводя свою уязвимость в ранг религии.

Дуэль длилась минуты четыре, я оказалась значительно проворнее, моё тело способно извиваться и двигаться так, словно это не плоть, а тень на стене, ведь моя мать была воплощённым духом зори. Я могу взбежать на вертикальную стену, и держать равновесие в немыслимой позиции, я легка как снег, мои ткани быстро регенерируют. В этом моя сила. Моя слабость в том, что я не орч, и была создана не для войны, а для любви.

Казалось бы, правила выживания гласят: будь незаметным, не высовывайся! Но какой-то внутренний протест перед инстинктом выживания, глубоко сидящее озлобление на окружающий нас миропорядок, заставляли нас вести себя вызывающе, нам нравилось дразнить орч. И потому мы молча, без внешних эмоций, били орч наотмашь чем придётся, то и дело пуская в ход маленькие местные ножи-заточки, и когда наши клинки достигали цели, мы чувствовали смесь отчаяния и удовлетворения. Отчаяния, потому что в этом озлоблении и безнадёжности мы теряли самих себя, удовлетворение – потому что мы мстили за свои потери.