PaoloGilberto - Всё сразу. Повести и рассказы

– Но вот что я скажу, батюшка, – влезла в разговор Светка, – Мы, когда в последний раз с ним бухали, заметили: вот как выпьет он побольше, так сразу нормальным становится. Ну, таким, каким его знаем. И крестится, и Бога вспоминает. Удивительно, это ж грех мы вроде творим, да? А трезвый – ну чисто дьявол! И ведь не пьёт сам!

– Да, пить – однозначно, грех. Мало ли какие в Лёхе аномалии. А как же вы выпивали с ним? – удивился новому открытию Максим, – Если он сам не пьёт?

– Как, – сконфузился Петя, – Я держал, а Светка водку заливала!

Максим улыбнулся, но тревога не покидала его.

– Я вас, в общем, предупредил: сидеть у храма – сидите, но чтобы безо всяких представлений!

– Благослови, батюшка! – жарко выдохнула перегаром Светка и Максим, покачивая головой, мелко перекрестил обоих.

На отчитке Максиму казалось, что это не церковная служба, а выступление одного единственного дирижёра без оркестра. Отец Илия, худощавый, высокий, совершенно седой старик с огромным носом и жидкой бородой громко читал, драматично воздевал к куполу руки и резко, запрокинув голову, кропил прихожан святой водой. Но после обычной Литургии началось кое-что интересное: батюшка шёл вдоль стены, где выстроились прихожане, подходил к некоторым, быстро чертил на лбу елеем крест и что-то шептал на ухо. Тотчас люди падали на пол, корчились и выли страшными голосами, а Илия, красиво, и даже немного театрально подняв руки, кричал «Изыди!». И больные успокаивались, вставали и удивлённо разглядывали себя и окружающих, словно не понимая, как оказались в церкви. Максим уже представлял себе, как будет стоять вдоль стены Лёха и как выйдет из него весь этот легион, и как спокойно отслужит Максим Пасхальную Литургию, и как вернётся его жизнь на свои размеренные и привычные круги.

После отчитки батюшка Илия, ласково улыбаясь, пробрался сквозь людей, которые так и норовили зачем-то ухватить его за одежду и, кивнув Максиму, жестом показал ему на неприметную калитку в стене. Максим понял, быстро подбежал к иеромонаху и открыл ему дверь, сам проскользнул следом. Они оказались в маленьком дворике с аккуратным газоном и невысокими плакучими ивами. Иеромонах присел на скамейку и, хлопнув по ней, воскликнул:

– Ну давай, отец Максим, поговорим, о чём ты там хотел?

Максим доверчиво улыбнулся и сел рядом.

– Отец Илия… Я впечатлён. Как-то не сталкивался с такими… э-м-м… обрядами, приехал, так сказать, опыта набраться!

– А на что он тебе? – серьёзно спросил Илия, – Отчитка – дело серьёзное.

– Не хочу время Ваше отнимать, давайте сразу к делу: есть у меня такой одержимый на приходе. Боюсь, как бы не натворил чего на Пасху. Может, съездите со мной, тут недалеко, километров восемьдесят, проведёте чин, да я Вас обратно привезу, а, отец?

Неожиданно старик рассмеялся.

– Милый ты мой, какие одержимые? Кино ты смотрел или книжки читал?

– А как же сегодня… Вы же бесов изгоняли?

Иеромонах прищурился и твёрдо сказал:

– Все демоны внутри нас. Ни в ком-то, ни в бесноватых, ни в ближних. Только в нас. То, что ты видишь снаружи – отражение тебя самого внутри. Я вот, например, со своими всю жизнь борюсь, смиряюсь, Господь помогает, кажется, но всё равно, грешен я так, что и подумать страшно. А про отчитку… Кто на службе был, ты обратил внимание?

– Женщины, в основном, – глядя перед собой, вспоминал Максим, – Мужики какие-то помятые.

– Вот! Заметил! Молодец! – Илия улыбнулся, – А женщины – они какие? Восприимчивые да мнительные. Надумает себе бесов и давай сама мучиться и домашних изводить. А ко мне приедут, я их елеем помажу, водой окроплю, гаркну на ухо «Изыди, демон, именем Господа нашего Иисуса Христа», ну они, дамы эти впечатлительные, физически чувствуют, что бес из них ушёл. Чистая психология, Максим! И вера, конечно, без неё никуда. Но это, скорее, для меня самого это понятие, что я людям помогаю с Божьим именем.

– Но всё-таки… Вы бы и мне очень помогли! Там действительно серьёзный случай!

– Эх, милый, вот тебе серьёзный случай поведаю, – потёр лоб старик, – На приходе у нас женщина есть… Как же её зовут… Инга Игоревна. Семья у них обеспеченная, какие-то даже вроде бы дворяне были до революции. И рассказывает эта Инга, мол, маме её, Эмме Аркадьевне, шестьдесят семь, и перенесла она инсульт. Денег они, конечно, не пожалели, выходили эту Эмму, да, но отключился у неё в мозгу участок, который за чтение отвечает. Разучилась она читать совсем. Безвозвратно. А женщина, надо сказать, выпивающая была, каждый день требовала то вино, то портвейн. И Инга Игоревна с мужем хитрость такую теперь делают: покупают в магазине безалкогольное вино и дают ей. Она покрутит бутылку, поглядит – вроде вино, этикетку прочитать-то не может – и пьёт. Теперь самое интересное: напивается! Напивается до икоты, ноги её не держат! А утром мучается похмельем! Вот мозг наш до чего дойти может! И эти одержимые, думается мне, из той же оперы. Но – надо помогать.

Максим покачал головой.

– Но у меня другое. Легион, понимаете? Он сам говорит, что Легион. Поедемте, сами всё увидите.

Старик встал и положил Максиму руку на плечо. Долго смотрел ему в глаза. А потом сказал тихо:

– Даже если так. Если Легион. Это твоё испытание. Тебе Бог его попустил. Ты и справишься. Ты ведь такой же священник, как и я. Господь-то у нас один. Но кто-то проводник Его, а кто-то – полупроводник, так что, ты знаешь, кого о помощи просить, и, когда начнёшь, просто веруй. А без веры получится, как в «Деяниях Святых Апостолов», когда бес изгоняющему его именем Христа сказал: «Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?» – и учинил там погром… Ладно, не будем об этом, ты и так всё понимаешь, – он улыбнулся, перекрестил Максима, – Ты приезжай к нам ещё, такая здесь благодать!

И иеромонах ушёл, махнув на прощание рукой. Максим ещё долго сидел на скамейке. До Пасхи оставалось три дня, и что делать с Лёхой он не знал.

Погружённый в себя, он шёл к парковке. Зазвенели колокола, и Максим от неожиданности вздрогнул, огляделся. На выходе из монастыря стоял железный киоск с книгами, свечами и иконами. Максим, не зная зачем, подошёл к нему, наклонился к окошечку и неожиданно для себя спросил:

– Скажите, а есть у вас что-нибудь особенное?

– Ой, здрасьте, батюшка! – в окошке показалась молоденькая девчонка, – Да у нас всё особенное, всё монастырское! Вам что нужно?

– Даже не знаю…

Девчонка нырнула под прилавок, а потом подала ему бутылку красного вина.

– Это что? – удивился Максим.

– Как? Кагор! Хороший, крымский. Его сам иеромонах Илия святил, три бутылки всего осталось!

– Илия… Давайте все три! – у Максима в голове выстроилась чёткая картинка.

Продавщица звякнула стеклом и осторожно подала ему пакет.