Татьяна Кузнецова - Дыхание тайфуна

– Двадцать восьмой (это номер её цеха) пришел поздравить вас с праздником.

– С каким? – он вскинул голову.

– С Днём влюблённых (это было как раз 14 февраля).

– А-а! – он почему-то густо покраснел.

Вскочил, засуетился. Затоптался, не зная, за что схватиться. И ей стало жалко его. В летнее время было ещё проще, хотя ничего откровенного в одежде Анна себе не позволяла. Просто они были мужчинами, а она – женщиной, чем иногда и пользовалась беззастенчиво. Трезво оценивая свою внешность, Аня понимала, что азиатские скулы и невыразительные губы не могут поставить её в ряд первых красавиц, но также знала и свои неоспоримые достоинства. Сколько раз она ловила на себе восторженные мужские взгляды, прикованные лёгкой поступью, прямой спиной и высокой грудью! Справедливости ради нужно сказать, что иногда ей всё же приходилось горячо доказывать свою профессиональную состоятельность.

Они познакомились во время согласования. Борис со странным отчеством Эльбрусович был высокого роста, с животиком в начальной стадии образования, со здоровым (а может, нездоровым) румянцем и аккуратно подстриженной детской чёлочкой. Но и животик, и эту глупую чёлочку она готова была простить за его голос – мягкий, бархатный, обволакивающий. Когда он говорил, Анна каждый раз вспоминала Льва Лещенко. И сам Борис вдруг становился похожим на этого обаятельного, интеллигентного певца. Бывало, до того, как поставить свою подпись заместителя начальника цеха по техническим вопросам, ему требовалось уточнить некоторые детали на месте, и они вдвоём отправлялись на какой-нибудь удалённый объект на территории бескрайнего и пустынного предприятия. Он подавал ей руку в труднопроходимых местах, а иногда отправлялся один, например, на крышу огромного здания почти по вертикальной лестнице и, спустившись, пересказывал, как там и что. Если такие путешествия совершались летом и объект был особенно удалён, они, обласканные солнцем, почти забывали, что находятся на работе. Он говорил о том, что ему сорок пять лет (Аня была на пару лет старше, но почему-то ей хотелось скрыть это), что жизнь такая короткая и нужно спешить. Потом спрашивал, замужем ли Анна и хороший ли у неё муж. Она отвечала со вздохом. Он понимал это по-своему: значит, не всё благополучно.

– Почему вздыхаешь?

– Вопросы не нравятся.

Окно его кабинета было как раз напротив проходной, через которую утром густо валил народ. Часто Борис стоял у окна и приветствовал Анну взмахом руки. Она махала в ответ, и приподнятое настроение было обеспечено ей на полдня. Иногда он подвозил её на своей шикарной импортной машине, по ходу меняя ранее намеченный маршрут. Поглядывал сбоку и опять задавал свои неуклюжие вопросы, но Анна искусно делала вид, что ничего не понимает. Она флиртовала. Она играла с ним, как кошка с мышкой, то прижимая когтистой лапой, то отпуская ненадолго, даря надежду. Не видя всей глубины её коварства, бедолага вынужден был конкретизировать свои намёки, которые становились ещё более тяжеловесными. Чего она хотела? Банальной измены? Ни в коем случае! Аня любила своего мужа и находилась в том состоянии спокойного светлого счастья, которое с годами становилось ей всё дороже. Она дёргала за ниточки, чтобы ещё и ещё раз услышать звон привязанных к ним колокольчиков, сообщавших ей о том, что она привлекательна и желанна. История закончилась, так и не начавшись. Цех, в котором она работала, был расформирован, их встречи прекратились.

Борис тихонько улёгся на аккуратную полочку Аниной памяти, рядом с теми двумя Борисами, которых она иногда уже снимала с насиженных мест, чтобы встретиться с ними вновь.

Их путешествия по миру начались задолго до того, как впервые был куплен автобусный тур с остановкой в Испании. Они начались с разговора на островке среди небольшого пруда, куда муж с женой летним днём приплыли на байдарке.

– Клинчук во Францию ездил. Рассказывал. Так интересно! – сказала Лена. И с грустью добавила, намекая на их нестабильное материальное положение: – А нам никогда не побывать за границей.

– Почему не побывать? Было бы желание.

Желание у Лены было огромным.

После Испании пара посетила ещё несколько европейских стран, Египет, а потом открыла для себя Азию, яркую, экзотическую, невероятно красивую. Накапливаемый опыт делал их всё более уверенными. Они уже могли обходиться без помощи турагентств. Андрей выискивал на сайтах дешёвые билеты, Лена с упорством учила английский, и вместе они составляли тот замечательный тандем, где один дополнял другого. «Ну, куда в этом году?» – спросил Андрей. Они открыли тяжёлый атлас в зелёной обложке и в который раз стали вчитываться в названия государств.

– Может, на Филиппины?

Решение принято, и муж с женой стали готовиться к поездке. Андрей подолгу висел в форуме Винского, Лена листала путеводитель. Они многое узнали об этой стране.

– Представляешь, – говорила Лена сыну по телефону, – там был Магеллан. Он был там убит. Есть памятник…

– Ну, если Магеллан… тогда съездите обязательно, – отвечал сын с усмешкой, обременённый работой, семьёй и ещё бог знает какими заботами жителя второй столицы страны.

Лена, как на карте, видела остров, на который они приземлялись.

Вот уже составлен список мест, которые ну просто обязательно нужно посетить. Среди них – Баликасагский риф. Баликасаг! Что-то торжественное слышалось Лене в этом слове. Скорее, она могла бы представить гору с таким названием, высокую и неприступную, вонзающую свою гордую вершину в бездонное небо. С замирающим сердцем ждала она поездки. Засыпая, представляла прозрачную глубину филиппинских вод. «Видимость в воде достигает пятидесяти метров», – вспоминала она прочитанное. То вдруг почти физически ощущала холод Филиппинского жёлоба, обнимающего горстку крохотных островков. «Глубина около одиннадцати тысяч метров», – предупреждал кто-то.

Там есть памятник…

Прижав лоб к иллюминатору, Лена, как на карте, видела остров, на который они приземлялись. Он был слишком мал, и она по-детски испугалась, что самолёт пролетит мимо, но на земле границы суши раздвинулись, и возникшее было на высоте чувство заброшенности отступило. Пышная растительность, а в ней змейкой неширокая дорога – таким предстал остров. Дома местных жителей и гостиницы жмутся к пляжу. Выбранный для проживания отель находится совсем недалеко от воды, за полосой джунглей, но растения в ней так плотно переплетают свои ветви, что пробраться сквозь них почти невозможно, да, скорее всего, и опасно. Проще обойти. Именно так и стали делать муж с женой ежедневно, пытаясь утром попасть на пляж, а вечером возвращаясь в отель. Как правило, они недолго шагали по дороге. Их тут же подхватывал какой-нибудь отчаянный мотоциклист или более респектабельный владелец тук-тука. Можно было найти жильё и поближе к пляжу, но очень уж хорош был отель, обустроенный с домашним уютом. Бассейн с голубой водой, а вокруг него чистенькие бунгало, между которыми живописно разбросаны цветущие орхидеи высотой в человеческий рост, агава… Покой, умиротворённость.