Ирина Никифорова - Копьево. Остров «Детство». Рассказы

«Неужели на войне тоже делают так больно? Зачем? Зачем люди делают друг другу больно? … Ничего! Потерплю еще! Вот совсем уже невмоготу будет – заплачу».

Мокрый узел вновь опускается на ее спину. Машка еще крепче сжимает губы, прикусывает нижнюю. Девчонки сидят на кроватях, ерзают, смотрят виновато. Надо терпеть! Попалась – сама виновата, нельзя так на войне. Ее подружка соскакивает с кровати и подбегает к столу. Мальчишки недовольно галдят.

«Еще ударит Васька – точно заплачу», – решает Машка, – очень уж больно». Подружка, наклонившись к ней, видит ее лицо, исказившееся от боли, и не выдерживает. Она с криком бежит к двери, остальные девчонки тоже кидаются за ней вслед. «Елена Николаевна, там Машку убивают…»

Мальчишки тоже бегут врассыпную – кто куда, а Васька торопливо отвязывает простыни и спрашивает опасливо:

– Тоже жаловаться побежишь?

Машка молчит, думает. Спина еще горит от ударов, саднит больная коленка, но почему на душе хорошо?

«Вот так вот! Вытерпела, не заплакала! Жалко, конечно, что сегодня мы проиграли войнушку… и Ваську жалко… опять ему попадет, а у него папку на фронте убили, и брата старшего, и мама тоже умерла, а он все мечтает сбежать, в поезд пробраться и на войну уехать – фашистов бить! Но не палкой, а прямо из ружья стрелять насмерть. Вот только Васька крови боится, и уколов, и читает плохо – еле-еле по слогам – ругает его учительница. Но, когда его „пытали“ прошлый раз – тоже не расплакался. И я теперь тоже могу с ним на войну убежать! Надо подумать…»

Машка слазит со стола, смотрит на Ваську.

– Нет, не побегу жаловаться, – говорит она, наконец. – В другой раз я тебя поймаю, тоже получишь! А хочешь? … Я тебя научу читать быстро? Если читать не умеешь – куда убежишь? И еще припасы нужны. Хочешь, вместе делать будем?

Васька удивленно таращит на нее глаза, потом неуверенно кивает. Машка идет к выходу, а он, уважительно глядя на нее, идет следом.

Машка не знает еще, что на фронт она не убежит, что ждет её полуголодная, но веселая юность с койкой в общежитии, простые радости и горести. И, что в самые тяжелые моменты своей жизни – многотрудной жизни доктора сельской «глубинки», она не раз будет вспоминать и этот день, и эту «войнушку», и то, что «плакать она не будет. Не дождется Васька»!

«Легко выбирать между хорошим и плохим. Например, кто будет долго думать, что предпочесть: белый песок пляжа на экзотическом острове в компании шикарного мужчины или „дикий“ замусоренный пляжик на речушке рядом с родительской „фазендой“ в полном одиночестве? Чаще выбирать приходится из плохого и очень плохого».

Именно так думала Аська, которой предстоял выбор: провести свой короткий отпуск в четырех стенах родной квартиры или на родительской даче, где хотя бы можно позагорать на прополке вечных грядок. Выбор был сделан.

Тяжело вздохнув, Аська собрала сумку и поспешила к вокзалу.

Народу в электричке оказалось, на удивление, немного, нашлось даже свободное место. Втиснувшись между приятной старушкой и сонным мужичком, она, наконец-то, вздохнула с облегчением:

«Пристегните ремни. Желаем счастливого полета!»

Электричка, нервно вздрогнув, застучала в направлении Софоновки, где Аська проводила почти каждое лето с момента своего рождения.

«Когда я научусь откладывать на отдых? Вон, Маринка… приезжая, квартиру снимает, родителей «под боком» нет, а одевается… как куколка и постоянно куда-то летает. «Ах, чудесный ресторанчик в Неаполе… ах, уютный французский отельчик…».

А я два года «угробила» на Васечку. Асечка и Васечка! Надо же так «вляпаться»?! И главное, не придерешься! Сама ведь на него внимание обратила. Васечка – компьютерный гений. «Заскочи на минуточку!» Заскочил.

На минуточку, потом на пять, не успела сообразить, уже поселился с пожитками, и щетка зубная в ванной стоит. Да ладно. Сама ведь этого хотела. Казалось так все хорошо, и главное, надежно. Добрый, ласковый, даже не курит. Сидел у компьютера безобидно. Цветочек раз в неделю, конфетки иногда купит. А Асечка… рубашки гладит, продукты покупает, ужин подает. «Поигралась» в семью? Нет, чтобы задуматься, что Васечка до тебя тоже где-то жил и не бедствовал. С мамой ему некомфортно, как же – взрослый вроде мужик. Вот и ищет «мамозаменителей». А она? Планы строить начала. Дура! И главное, не возражал, денежки копил. «Конечно, Асечка, потом… поедем, устроим, купим»….

А весной тихо «слился», купил шикарный «внедорожник» и поселился у очередной дурищи. И какие претензии? Не ругался, не скандалил, ничего не украл… кроме двух лет жизни. Дааааа! За уроки надо платить…»

…Аська открыла калитку. Изрядно заросший со времени последнего трудового десанта родителей участок выглядел, как беспризорник на вокзале среди нарядной публики. Она неспешно переоделась и присела к грядкам. Машинально прополов одну, Аська встала, расправила плечи и довольным взглядом оценила свою работу.

«Вот и глаза открылись у грядки», – любила говорить бабушка, когда ровные рядки посадок, освободившись от сорной травы, начинали радовать глаз.

Когда Аське было одиноко, обидно или нестерпимо «болела душа», она всегда искала укромный уголок, в котором можно тихо поплакать. Слезы очищали душу, как теплый дождь омывает грязную придорожную листву, и можно было жить дальше. Она плакала так с раннего детства, почему-то стыдясь бурного выражения чувств. Вот и сюда она приехала поплакать вволю. Дома на это не хватало сил, так она загрузила себя работой. А тут было время и место. Но плакать почему-то расхотелось. Светило солнце, беззаботно чирикали птицы.

«Красота! Все-таки все мы – „дети природы“. Хорошо-то как».

События последних дней показались вдруг такими далекими. Неужели, это, правда, было с ней?

Аська уже собиралась зайти в дом, как из-за забора ее окликнула соседка.

– А я гляжу, Асечка приехала! Надолго?

– Здрасьте, теть Маша! Не знаю. Пока не надоест. В отпуске я.

– Заходи, Асечка! Почаевничаем! Я как раз пироги сделала с картошкой.

От этого предложения отказаться было сложно. Впервые за неделю Аська почувствовала, что проголодалась. Она ополоснула руки, натянула сарафан и поспешила к соседке. Прежде в двухэтажном доме тети Маши ей бывать не доводилось. Внутри дом оказался хорош – продуман до мелочей – и больше, пожалуй, походил на городскую квартиру, обставленную с комфортом и любовью. Тетя Маша радостно захлопотала по хозяйству, сноровисто накрывая на стол. И хотя выглядела она как обычно: располневшая, с тронутыми сединой волосами; и даже халат на ней был все тот же: китайский, с какими-то яркими причудливыми узорами, – чувствовалась в ней какая-то усталость и надломленность. Казалось, что делает она все скорее машинально, по привычке, а еще Аська почувствовала, что соскучилась соседка по общению – раньше не была так говорлива. Это удивило.