Сергей Кобозев - Химические этюды

Я, словно вкопанный, замер на месте.

– Ну иди, иди! – рявкнул Бульдыш.

Пришлось скрепя сердце подчиниться.

– Слушай внимательно. Я сейчай буду встряхивать колбу со щёлочью (иначе синильная кислота плохо будет поглощаться), а ты придерживай шланг, чтобы он не выскочил… Ох, Серёж, если у нас разорвёт колбу и если тебя окатит кислотой, то… извини, но я чист от твоих кровей…

– А что со мной в таком случае будет? – совсем разволновался я, берясь трясущимися руками за шланг.

– Что будет? – Химик мерно тряс колбу. – Мгновенно превратишься в силос. – Игорюня заржал. – Но не переживай, пахнуть будешь горьким миндалём!

Мы работали молча. Серная кислота медленно, но верно убывала. Раствор гидроксида калия исполнялся мелкими пузырьками. Внезапно я почувствовал, как обильные капли пота потекли по всему моему телу. Сердце пустилось в бешеный скач, в горле першило, дыхание перехватывало… Я понял, что умираю…

«Боже, – зашептал я молитву, задыхаясь и слабея с каждой секундой, – я благодарю Тебя за подаренную мне жизнь. Она по-своему была хороша и привлекательна. Ты уж прости меня за то, что я так много роптал на неё, за то, что столько раз пытался её оборвать. Сейчас я понимаю, что она не была такой уж никчёмной и пустой, как мне представлялось. Я верю, что выполнил свою главную миссию: я всегда старался поддержать и вдохновить трёх слабых, измученных, но самых важных людей в моей жизни: Николаса, Игорюню и её – своего славного алмазика. Эта маленькая девочка невероятным образом оказалась моей самой большой надеждой, самой большой любовью. Сколько раз я просил Тебя не отнимать её у меня, ведь она была единственным источником моей радости. У меня не было ничего, и она стала моим всем. Но увы. Словно смеясь надо мной, Ты отдал её тому, у которого было всё. Можно спросить, зачем? Ему ведь не нужны великие надежды?.. Воистину, кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет!.. Ладно, главное, чтобы она была жива, здорова и счастлива… Я знаю, почему Ты меня чураешься. Ты видишь человеческое сердце, Ты ведаешь, кто я есть на самом деле. Да-да, мне давно всё открылось. Нет, я не хочу с Тобой воевать. Просто сейчас я чувствую себя понурым, бездомным псом, ищущим доброго хозяина своей судьбы. И если меня приютит дьявол, я буду ему служить, буду сражаться под сатанинским знаменем… Ты станешь искать меня и не найдёшь – меня уже нет… Я не ненавижу христиан – миллион раз нет! – просто я верен своему делу… А сейчас, если мне конец, прими меня, пожалуйста, в своё Небесное Царство…»

Дурнота резко отступила. Чёрная пелена спала с глаз. Серная кислота вышла полностью. На дне приёмной колбы белел осадок.

– Кобозь, мы сделали это! – радостно воскликнул гений. – Ты там живой?.. Серый, а Серый?.. Чего ты молчишь?!

– Да жив, жив, – вышел я из ступора.

– Вот и славно. Теперь самое интересное! – Игорюня снял с огня почти полностью выкипевшую колбу и разобрал наш химический прибор. – Не бойся, брат, главная опасность осталась позади: вся кислота – ну или почти вся – уже поглотилась. – Достал из портфеля пустую банку и толстый слой марли. – Сейчас мы процедим наш цианистый калий. – Бульдыш примостил над отверстием банки сложенную вдвое ткань и кивнул: – Иди подержи фильтр.

Я крепко обхватил горлышко склянки, туго натянув марлю. Мой друг взял в руки колбу с осадком и очень бережно стал выливать раствор на ткань. Жидкость просочилась сквозь фильтр, оставив на марле влажный сгусток ядовитой соли. Химик тщательно отжал осадок от лишней влаги и схватил со стола абсолютный спирт.

– Сейчас мы его, голубчика, вымоем от всяких примесей. – Принялся поливать цианид этанолом. Затем снова отжал соль, ещё раз промыл её спиртом, ещё раз отжал и удовлетворённо выдохнул: – А теперь, Серёжа, финальный раунд. – Достал фарфоровую чашку, вывалил в неё сырой комок цианистого калия и закрепил выпариватель в держателе, подставив его днище под самым пламенем спиртовки.

Осадок быстро начал сохнуть. Бульдыш то и дело крошил его палочкой на мелкие куски. Наконец, цианид затвердел. Мэтр погасил спиртовку, поставил на стол чашку, взял пестик и принялся тщательно растирать сухие комки. В скором времени в чашечке весело искрились сто грамм белёсых, пушистых кристалликов яда.

– Это и есть твой пресловутый цианистый калий? – недоверчиво спросил я, указывая на симпатичное вещество.

– Он самый! – ликовал Игорюня. – Теперь нам его надо срочно запаять в ампулы, иначе он мгновенно начнёт портиться. – С этими словами мужчина достал большой пузырёк, вытряхнул на крышку крупные капсулы (как оказалось, пустые) и приготовил два пинцета. – А вот это уже ювелирная работа. – Схватил двумя пинцетами капсулу, разъединил фрагменты и наполнил каждую ядом, после чего плотно запаял их вновь… И так предстояло поступить со всеми!..

В конце концов нудная процедура была завершена. Ошалевший от напряжения Бульдыш смахнул ядовитые ампулы в пузырёк и спрятал склянку в карман брюк.

– Всё, Кобозь, уходим… Боже, я сейчас копыта двину! Грёбаный цианид калия!.. Воздуха мне, воздуха!..

Мы поспешно собрали свои прибамбасы и вышли на улицу. Утренние лучи солнца нежно окутывали росистые травы.

Игорюня выплеснул химикалии и побросал на землю колбы.

– Пусть как следует выдохнутся. Потом заберу… Эх, сейчас бы борщечка с гусятиной! Да, Кобозь? – засмеялся химик, стаскивая с себя экипировку. – Плащи тоже пока оставим здесь… Всё, погнали в город!

Я упоительно вдыхал свежий аромат поселкового утра. Ветерок приятно обдувал пылающее лицо. Отовсюду щебетали ласточки, где-то в зарослях разливался соловушка, совсем рядом тосковала кукушка… Вот где истинное счастье!..

Мне пришла в голову провокационная мысль:

– Игорюня, а вдруг у нас ничего не вышло? Как мы убедимся?

Бульдыш задорно хохотнул:

– Не бойсь, сейчас испробуем наше зелье!

– На ком? – ужаснулся я.

– Молчи и следуй за мной…

Химик притащил меня к чьему-то неопрятному, зловонному дворику. Всюду сновали тощие куры.

Игорюня вынул из пузырька капсулу и приглушённо поманил птиц, опасливо поглядывая по сторонам:

– Пыля-пыля-пыля!

Пёстрая волна устремилась к его ногам. Бульдыш швырнул ампулу – огалдевшие куры стрелой бросились к яду. Фортуна «улыбнулась» самой проворной хохлатке. Птица клюнула ампулу, сладко глотнула, блаженно зажмурила очи… и грохнулась оземь, дрыгая лапами. Глупые птахи шарахнулись во все стороны. Надутый петух раздражённо воскликнул: «Куда-ты-тах?!»

– Что с ней? – изумился я.

– Каюк. – Игорюня довольно потёр руки. – Цианистый калий мгновенно вытесняет из крови кислород. Смерть наступает от удушья – с хрипами и конвульсиями. Красота да и только!.. Ну пойдём уже…