Ирина Щербина - Весенних фресок многоцветье (сборник)

Пиляцкий на секунду остановился и крепко сжал её руку. Люсино сердце замерло.

– А знаете, Людмила Сергеевна, я перечитал пятую главу своей книги и понял, что ваша точка зрения была верна. Тему математического моделирования исторических процессов необходимо расширить. Однозначно, надо расширить!

«Дурак! Самовлюблённый дурак!» – подумала Люся и захлопнула дверь.

Всю ночь она проплакала. Никогда подумать не могла, что снова будет рыдать из-за мужчины. А вот те на. Словно далёкая юность вернулась. Жалко было себя, жалко свои нерастраченные чувства, и обидно, что молодость пролетела, а она ещё не нарадовалась, не налюбилась. И ничего с этим не поделаешь.

Утром Люся поднялась с постели бледная, но спокойная. Всё встало на свои места. Будто пелена какая-то с глаз спала, туман рассеялся. Пиляцкого она больше в дом не пускала, ссылалась на головную боль, занятость на работе и проблемы с сыновьями.

– Что-то к вам писатель перестал захаживать? – поинтересовались любопытные соседки.

– А мы с ним совместную работу закончили. Книгу он дописал, – спокойно ответила Люся и тихо добавила: – Интересный роман получился.

Частные дома всё-таки начали ломать. Но радости у Люси это не вызвало. Наверное, раньше эмоции были бы совсем другими, а теперь она одиноко бродила по комнатам и молча прощалась с каждой стеночкой, с каждым уголком. Особенно жалко было расставаться со старыми яблонями и садом. Люсина квартира в блочной новостройке оказалась темновата. Она, как и прежняя комната, выходила окнами на северную сторону. И первое, за что принялась новоиспечённая хозяйка, как ни смешно это казалось, была побелка. Пришлось побелить потолок, изначально оклеенный голубовато-серыми обоями, покрасить белой краской оконные рамы, батареи и даже не совсем новый кухонный столик. В комнатах сразу стало светлее, уютнее. Матрёна Петровна получила отличную однокомнатную квартиру, большую роль в этом сыграло то, что во время Великой Отечественной войны она являлась участницей трудового фронта. Но в одиночестве Матрёна никогда не жила и жить не собиралась. Уже через неделю она перебралась к Люсе, отселив в свою квартиру старшего внука. Интерьер снова украсили вышивки, салфетки и думки ручной работы. Милые бесхитростные предметы давно стали для Люси привычными и родными. Кстати, по словам подруг, все эти крестики, рюшечки и цветочки уже не были нелепыми пережитками украинской глубинки, а являлись атрибутами современного и модного стиля прованс.

Видно, дело шло к старости. Всё чаще и чаще память начинала возрождать картинки из далёкого прошлого. Это просто парадокс, но Люся припоминала такие незначительные детали и подробности своей прежней жизни, что сама удивлялась, как всё это может сохраниться в глубинах человеческого мозга. Вторым парадоксом было то, что Люся, далёкая от технического прогресса, благодаря современной технике (точнее – телевидению) теперь могла наблюдать за судьбой любимых некогда мужчин. Просто волшебство какое-то, мистика!

Миша Пиляцкий добился больших успехов. После перестройки и последующих преобразований в стране он стал очень популярен. Книги Пиляцкого были переведены на разные языки мира и продавались большими тиражами. Сам писатель, сильно располневший и обрюзгший, вёл модную политическую программу на первом канале телевидения.

А однажды, включив всё тот же маленький кухонный телевизор, Люся увидела Ивана. На какое-то мгновение её словно парализовало. От неожиданности она так и застыла у экрана, по старой привычке теребя в руках скомканное вафельное полотенце. Сначала Люся даже подумала, что обозналась. Но всё совпадало: имя, фамилия, возраст и, главное, внешность. Несмотря на пролетевшие годы, Иван почти не изменился, только волосы поседели да черты лица заострились, стали более мужественными. Теперь он являлся депутатом Государственной думы от партии коммунистов и, судя по всему, пользовался большим авторитетом у своих соратников.

«Вот и славно. Вот и хорошо», – думала Люся. Старые обиды забылись, она давно уже не держала ни на кого зла, а потому даже обрадовалась, что когда-то близкие ей люди сумели найти себя, несмотря ни на что, выстоять и пробиться в жизни. Ведь это прекрасно, когда мужчины осуществляют свои мечты. А женщины? Ну что – женщины! Люся тоже кое-чего добилась. Сыновей она вырастила замечательных. Те обзавелись семьями. Люся экономила и на скопленные деньги смогла устроить детям шикарные свадьбы. Не многие в наши дни такие торжества закатывают! Появились внуки. Люся даже не представляла, что станет идеальной бабушкой. Уж сколько заботы и душевного тепла отдавала она своим ненаглядным внучатам! И всё было как положено, всё – слава богу.

Матрёна Петровна дожила до девяноста лет. Она перенесла два инсульта и последние годы была прикована к постели. Чтобы ухаживать за свекровью, Люсе пришлось уволиться с работы, но она не роптала, заботилась о больной как о родной матери, тем более что её собственные родители давно умерли.

Оставшись одна, Люся продолжала заботиться о детях и внуках. По-прежнему варила традиционные украинские борщи и своё фирменное яблочное повидло, а по вечерам выходила на воздух, садилась на лавочку у подъезда и замирала от удовольствия. Тишина, покой. Что ещё нужно пожилому человеку? Люся прикрывала глаза, подставляла лицо ласковым лучам заходящего солнца и тут же погружалась в мечты. В этих видениях не было места унынию и старости. Только свет, только радость, и тысячи открытых дорог, и совсем юная Люся. А ещё Ваня, всю жизнь сражавшийся за коммунистическую партию, Миша, борющийся против неё, и иногда муж Митя – тоже, в сущности, человек очень хороший.

Одна беда: здоровье начало подводить. Ноги не слушались, голова кружилась, и, главное, сердце начало барахлить. Врачи предлагали операцию. Люся отказывалась, но врачи настаивали. Она подумала и легла в больницу. Персонал там был хороший. Особенно понравился Люсе врач-анестезиолог, такой вежливый, внимательный.

«Кого-то он мне напоминает», – думала Люся, но никак не могла вспомнить, кого. Целый день она мучилась в сомнениях: «Может быть, он похож на моего учителя? Нет. Может, на соседа с третьего этажа? Нет. На продавца из хозяйственного отдела?..»

Разгадка пришла сама собой. Да такая простая, такая смешная разгадка! Люся улыбнулась. Врач-анестезиолог был похож на доктора Айболита из детской книжки. Вот и всё, просто на доктора Айболита.

Операцию Люся не перенесла. Многие знакомые говорили после, что, может быть, не надо было вовсе к хирургам под нож ложиться. Но медики утверждали, что надо. Просто Люсино сердце за прожитые годы совсем истрепалось, стало похоже на ветхую тряпочку. Понятное дело, с такой сердечной мышцей долго не протянешь. Тут уж делай операцию, не делай – медицина бессильна.