Бронислава Бродская - Мне хорошо, мне так и надо…

С работой всё было сложно. С одной стороны, Наташа работать любила, день пробегал быстро, она собирала свои вещи, ехала из центра города на метро и там на небольшом паркинге её всегда ждал на машине муж. Возвращались домой, ужинали, смотрели телевизор: каждый свой, в разных комнатах. На следующий день всё повторялось, наступали выходные, и тогда Наташа с неохотой занималась хозяйством и опять смотрела телевизор. Всё бы хорошо, но было ещё и с «другой стороны»: работа с каждым годом становилась всё тяжелее, целый день проведённый у компьютера вызывал головные боли. Наташа напрягалась, и иногда в конце рабочего дня у неё от усталости выключалось цветное зрение. Она начинала всё видеть только чёрно-белым. Муж не работал, она зарабатывала деньги, особенно важна была медицинская страховка для них обоих, в их возрасте без неё было не обойтись.

В это лето Наташа решила ставить точку. Эдику исполнилось 65, он мог получать государственную страховку, они её недавно оформили, и теперь дело было за продажей дома. Хотя дом стоял на продаже совсем недавно, у Наташи появилось чемоданное настроение. Она была взбудоражена и полна приятных предчувствий. Скоро они окажутся в небольшом уютном домике недалеко от океана. Во дворе у них растёт маленькая пальма. Она перестанет спешить, напрягаться, нервничать, что она самая старая в группе, и сотрудники заметят её некомпетентность в работе. Пока этого не случалось, но Наташа была готова к тому, что вдруг случится. Что-то она сильно напортачит, заказчик будет недоволен, и всё случится по её вине. И как потом расхлебывать, а вдруг она не сможет. Наташа была квалифицирована, но делала всё медленно, с большими усилиями, чем молодые парни, выпускники американских университетов. У них-то никаких комплексов не было, работа волновала их не так уж сильно, и Наташины каждодневные мучения они просто не замечали: ну сидит эта пожилая русская тётенька и сидит, им-то что? Они ничего против неё не имели и совершенно не ждали, что она уйдет, хотя если и уйдет, то это им тоже будет всё равно. Она была как их бабушка, бабушка ничего такого делать не умела, и поэтому Natalya была молодец.

Конечно, на пенсии ей придётся сидеть целый день на одноэтажном пятачке с Эдиком, который давно ничего не делал. Он что-то читал по-русски на компьютере, включённый телевизор тоже по-русски служил ему звуковым фоном. Эдику было тоскливо в его привычном и томящем одиночестве, а теперь она тоже будет так жить, им будет одиноко вдвоём, и она скорее всего сто раз вспомнит работу, ответственность, свои «скрипты», как она поздними вечерами в условиях минимального компьютерного трафика «ранала» свои программы, чтобы проверить их эффективность. Наташа так и говорила «ранала», от глагола run. Как это сказать по-русски ей даже в голову не приходило. Когда программа работала правильно, клиенты были довольны, Наташа поздравляла себя с маленькой победой и гордилась собой, а теперь чем она будет гордиться? Что хоть как-то раскрасит её жизнь? Какие у них будут новости? Ответов на эти вопросы не было, глупо было их себе задавать: ничего не будет, кроме монотонной скучной жизни, финишной прямой к смерти. Вот и жизнь почти прошла. Как же так? Иногда Наташа до сих пор ощущала себя маленькой, так и не повзрослевшей девочкой. Прошлое виделось ей в странно ярких картинках.

Вот она в своём дворе. Тепло, но ещё не слишком жарко. То ли это конец учебного года, то ли уже каникулы. Наташа стремглав бежит от мрачного семиэтажного дома, нависающего над всем двором, мимо длинного жёлтого здания, в котором был их детский сад, к своему подъезду. Ей надо домой, и она бежит очень быстро, хотя никакой необходимости так торопиться нет. Мелькают её маленькие ступни, обутые в сандалии и белые носочки, развивается подол летнего платья в цветочки. Справа она видит площадку их детского сада за небольшим забором, а слева мелькает фигура Гали Марцоги, давней подружки, только что вышедшей на улицу. Наташа пробегает мимо Гали, ей вовсе не хочется ради неё останавливаться. Галя через пару лет умрёт от полиомиелита, единственная в их дворе. Никому об этом пока неизвестно. Наташа бежит, у неё отличное настроение для которого нет причин. Она такая лёгкая, быстрая, здоровая, молодая, у неё впереди столько ещё хорошего, целая жизнь. Она когда-нибудь умрёт, Наташа это знает, но так нескоро, что смерть кажется неправдоподобной.

Дома у неё только бабушка Лиза, мамина мама. Сколько ей тогда было лет, Наташа не знает, бабушка кажется ей старой. У неё маленькая трясущаяся голова с седыми кудельками. «Будешь, Туся, кушать?» – спрашивает бабушка. «Буду, только не суп», – отвечает Наташа. «Не хочешь суп, а больше пока ничего нет. Как хочешь», – бабушка не настаивает. Пичкать детей у них в семье не принято. «Ладно, давай», – сдается Наташа. Она ест суп, скоро придут с работы родители, вернется из школы старшая сестра Таня. Папа придёт самым последним. По всей квартире раздастся его громкий голос, никого не оставляющий в покое. Наташе не нравится папин требовательный тон. Она постарается как можно быстрее уйти из кухни, чтобы не слышать за столом его голоса. Уйти, впрочем, ей будет некуда. Если только попроситься погулять. Может её и отпустят.

Иногда вместо бабушки у них дома живёт дедушка. Они оба живут в Горьком, но по очереди приезжают помочь по хозяйству. Когда бабушки с дедушкой нет, Наташе приходится ходить на продлёнку. Мама её одну дома не оставляет. Вечером Наташе дают поесть и отправляют спать. Взрослые с ней не разговаривают. Наташа, честно говоря, и сама не знает, хочется ей оставаться слушать взрослые разговоры или не так уж они её интересуют. Пожалуй, всё-таки не интересуют. Сестра Таня разговаривает с подругами по телефону, а с ней – никогда. С ней дома вообще никто не разговаривает, только по делу.

Наташа ходит на фигурное катание. Весной у них отчётный концерт по хореографии. Сколько суеты. Вся их группа собралась за сценой Клуба ВИЭМ. Наташа, как и остальные девочки, в белом коротком платье из простынного материала и чёрных чешках. Она худенькая, маленькая, ниже других девочек. Первое отделение – «класс». По периметру сцены поставлены станки и сейчас они покажут родителям все гранд батманы, плие, глиссе и жете. Наташа оттягивает носок, старается, прыгает выше всех, на её кудрявых волосах мама завязала белый атласный бант. Бант немного дрожит в такт музыке. Потом зажигается свет, девочки склоняются в поклоне. Наташа видит в середине партера маму и сестру Таню. Папа не пришёл. Интересно почему, сегодня же воскресенье. Во втором отделении она с другой девочкой танцует тарантеллу. У неё маленькая красная юбочка, белая кофточка с рукавами-фонариками и чёрный бархатный жилетик со шнуровкой. На голове хитро повязана косынка. Целый костюм они соорудили. Мама не помогала, ей некогда, и она не умеет шить, это тётя Ася ей всё сделала. И ещё говорила, что ей приятно девочке помогать, а у неё мальчишки, и костюмы им не нужны. Тётя Ася, жена папиного брата, дяди Серёжи – такая хозяйственная: готовит, стирает, шьёт, да ещё в садике у гаражей на клумбах возится. В руках у Наташи бубен и она легко подпрыгивает, кружится, обходит партнёршу. Здорово. Мама и Таня ей хлопают. Все хлопают, но Наташа смотрит только на своих.