Николай Слесарь - Фактическая революция

Иллюстратор Николай Слесарь

© Николай Слесарь, 2018

© Николай Слесарь, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-0813-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прошлое лето тянулось будто бы бесконечно в своем застывшем знойном однообразии. Тянулось под оглушительный треск кузнечиков по пыльным обочинам где-нибудь в средней полосе, в раскаленном до бесцветного состояния лабиринте очередного города. Под пожухлыми от жары ветвями ивы в городском парке на берегу высохшего пруда. Даже под землей эскалатор метрополитена уносил вниз во все тот же невыносимый зной, а поезда разгоняли по туннелям седой пепел обгоревшей кабельной изоляции. Тянулось оно повсюду, периодически замедляясь и даже останавливаясь вовсе. Будто в нерешительности перед какой-то роковой мрачной неизбежностью, понятной лишь ему одному.

Или сама природа, раскачав свой маятник из одного состояния в другое, забыла теперь про него и ушла прочь, а он застыл в одном и том же положении, так что и ни то, и ни се, но уже понятно, что надолго.

И хотя казалось, что хуже и быть не может, предчувствие чего-то такого, как будто еще более неотвратимого, тут же наполнило, иссушенные жарой и долгим терпением, многочисленные умы городского и сельского населения.

А потом уже глянь, все только об этом и говорят.

Однако, в силу того, что довольно продолжительное время ничего конкретного не происходило, все эти умы довольно быстро успокоились и снова привычно застыли в ожидании чуда, вопросительно глядя то на запад, то на восток, то в прошлое, то в будущее. Уже даже не замечая ни себя, ни то самое место, в котором они теперь пребывали, не осознавая, насколько бесполезным и даже опасным может оказаться подобное ожидание.

Хотя кому это пришло бы тогда в голову. Все же жара стояла и правда несусветная. Сущее пекло. Потому и не случалось решительно ничего нового. Происходили вполне естественные для жаркого лета катаклизмы. Были и пожары, и засуха, и участившиеся инфаркты. Сначала еще тонули много, алкогольные отравления случались, а потом уже одни пожары, да приступы. Тут уж ожидай не ожидай, а против статистики не попрешь. Полная тишь и видимость священной пустоты на тысячу верст вокруг.

И кабы знали, что так за все лето ничего и не произойдет, то, может, и не ждали бы ничего. Если бы знали, что ждать нечего. А то и сами чего сделали бы.

Но никто ничего такого не знал и даже не догадывался. Умы были уверены в себе и своих ожиданиях. А любое напряжение, в конце концов, должно же как-либо разрешиться.

И только уже осенью, когда лето незаметно все же закончилось, и жара спала, а так ничего и не случилось, решительно все вокруг почувствовали разочарование и горечь обиды.

А как же иначе? Столько времени пролетело в ожидании и все впустую.

Но даже тот момент не стал переломным. Разочарование, как часто бывает в таких случаях, совершенно подавило инициативу. Да после такого жаркого лета и сил собственно никаких не осталось. А за летом последовали столь же трудные времена года, как осень и зима. А уж зима как-то особенно затянулась.

Дни короткие, ночи длинные, так что один день от другого не отличить, а тот другой от ночи. А зима все тянется и тянется. Зима без конца и без края, а весны все нет и нет.

И тут уж все так эту весну стали ждать, будто в ней одной заключалась теперь вся их надежда и спасение. И как только стали все на нее, на весну, уповать, ожидание вовсе нестерпимым сделалось, а зима в очередной раз снегу навалила по пояс, да подморозила как следует. Так что весны даже в календаре словно временно не стало. Одни пустые клетки без чисел.

Весна пришла, когда совсем ее перестали ждать. Пришла, будто натурально свалилась с неба вместе с таким сразу теплым и пронзительным весенним солнцем.

Сразу все потекло, потаяло, птицы запели. Сразу всем вокруг сделалось хорошо. Но проклятые ожидания этого чего-то непонятно чего вновь оказались обманутыми. Все вроде как и поменялось, а так чтобы принципиально, так снова ничего.

Тут-то и стало ясно, что это самое что-то на самом деле давно уже случилось и не иначе, как тем самым прошлым летом. Так видимо разморило всех, что никто ничего и не заметил в этом дрожащем от адской жары воздухе, в дыму от пожарищ и смоге выхлопных газов.

Летом в городе остаются немногие. Разве только по исключительной надобности, да еще те, кто уже ничего не хотел или уже совсем ничего не мог. А те чего и не было видели, а что рядом стояло не замечали. Так видно и проглядели.

Оставалось сделать вид, что все давно уже в курсе. А потом так и жить с этим чем-то, внезапно вновь обретенным, словно все проистекает как должно.

Но раньше еще не бывало ничего по-настоящему фатального, а вот теперь, похоже действительно случилось нечто из ряда вон выходящее. Именно то самое, особенное и грандиозное. И началось оно, получается, уже почти год назад. Тем самым неописуемо жарким прошлым летом.

Концентрация энергии в воздухе зашкаливала. Все ощущали переломный момент и многозначительно молчали. И значит где-то еще, совсем в другом месте, энергии не осталось вовсе. Маятник застыв, так и оставался неподвижным, нарушая энергетическое равновесие и распределение сил неизвестно на каком расстоянии Вполне возможно, где-то на краю вселенной даже образовались новые черные дыры.

Впрочем, и там и здесь наверняка существуют какие-то иные вариации нам совершенно неизвестного чего-то еще.

Да и мало ли где еще могло находиться подобное место?

– Мало ли где еще могло находиться подобное место?

Вопрос повис у меня в голове словно из неоткуда.

Сколько времени я уже сидел на подоконнике у окна, качая ногой и вглядываясь в туманную даль над крышами, я сказать не мог. Видно последствия бессонной ночи. Сны наяву. Так весь день и пойдет теперь. Хотя может он уже и прошел? Суббота есть суббота.

И снова повисло молчание. Молчание где-то глубоко внутри меня. Молчание меня со мной. И настолько значительно это обычно выглядит, ощущается может, что молчание это потом никак не прервать. Иначе будто помешаешь кому-то там еще.

Ну что ж, помолчим еще.

По мутному весеннему небу неопределенного цвета сказать что-то определенное о времени суток было невозможно. То ли утро, то ли день, то ли вечер. Разве что еще точно не ночь.

Черт знает что.

В голову по инерции продолжала решительно лезть всякая размытая неопределенность и чепуха. Какие-то ландшафты незнакомые и вроде как знакомые одновременно, стихия и бесконечное ее продолжение по всем измерениям. Известным и не очень. И словно бы с разных сторон словно нашептывали два разных человека. Один одно, другой другое, и будто с разных концов, не то что комнаты или там дома, континента! Или даже планеты.