Ак – патр Чугашвили - Олигарх

Я начал заниматься спортом очень рано. В семь часов утра. Обросшие анаболической говядиной качки, ещё спят. Девки, мечтающие отрастить упругие, похожие на выпуклый орешек, ягодицы, ещё давятся, заталкивая в себя гнусный силос, манерно называемый мюслями. Все тренажеры свободны, и никакая потная сволочь не елозит от нетерпения, и не требует от тебя поторопиться. Я пришёл к открытию зала, для того, чтобы сжечь жирок, и пробежаться. Беговая дорожка ровно и размеренно гудела под моими ногами. Я посмотрел на дисплей – он показывал четыре километра, неплохой результат для моих сорока восьми лет! Пробегу ещё километр, и хватит на сегодня. Длительные занятия спортом погружали меня в состояние, близкое к медитативному. Мысли текли медленно, лениво, мне казалось, что я слышу скрип трущихся друг об друга полушарий моего могучего мозга… Нет, не казалось, что – то действительно скрипит, и скрипит сильно! Я оглядел пустой в это время суток (раннее утро) зал. Недалеко от меня, на тренажёре, бился в конвульсиях упитанный молодой человек. Его округлое тело совершало очень странные движения – он двигался подобно пресмыкающейся змее, единственное отличие заключалось в том, что он стоял вертикально. Именно он был источником странных звуков, скрип шел, откуда – то изнутри его капитального тела. В моём мозгу промелькнула мысль – может быть, у него проблема с суставами? Что должно произойти, чтобы кости скрипели таким жутким образом? Несмазанный он, что – ли? Заржавел, как железный дровосек?

В этот момент ноги толстячка остановились, а поскольку дорожка продолжала двигаться, то он съехал на пол, и упал на спину, нелепо взмахнув пухленькими конечностями. Упал, и замер без движения. Первым моим порывом было помочь незадачливому спортсмену. Затем, (верный своей привычке не принимать необдуманных решений) я подумал – а зачем оно мне надо? Вдруг он заразный? Эбола, свиной грипп, фимоз – какие там ещё есть смертельно опасные болезни?

Я выключил тренажёр, и пошёл в душевую. В тот момент, когда я старательно обходил тело корпулентного атлета, его тело дёрнулось, он резко вытянул руку, и цепко схватил меня за лодыжку. Я попытался выдернуть ногу из потных пальцев полутрупа, но…это было просто невозможно, его пальцы сжались как тиски. Признаюсь, я запаниковал – в зале было пусто, и я не мог никого позвать на помощь. Я нагнулся, и попытался разжать пальцы незнакомца. Очень быстро (кто бы мог ожидать такой прыти от человека только что перенесшего припадок?) он схватил меня за шею свободной рукой, и притянул к себе. Пытаясь оставаться в рамках приличий, я прохрипел, – очень приятно, но я…некоторым образом…уже состою в отношениях…поэтому…

– …Вот он, в руке твоей, только душу его сбереги…

– Что? Простите? Я…не очень хорошо понял…вы о чём?

– Человек праведнее ли Бога? И муж чище ли творца своего?

– Да. Действительно. Вы, конечно же, правы. Полностью с вами согласен, и готов обсудить ваши претензии в соответствующей обстановке, и…

– Есть ли у дождя отец? Или кто рождает капли росы?

– Очень интересные вопросы, я думаю вам нужно обратиться к Вассерману за ответами, у меня есть его телефон…

– Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль?

– Я…я уверен, что эти достойные люди (что за имена такие? Дизайнеры что – ли?) смогут обойтись без моей помощи…вот телефон МЧС, у них есть необходимое оборудование, они и узлы развязывают, и…эти…узы могут…разрешить…

Толстяк поднял вверх потное лицо, и (абсолютно нормальным голосом) изрёк, – Боря, тебе конец! Что ты спрятал – то пропало! Что ты отдал – то твоё!

Я вырвался из рук сумасшедшего, и побежал в душевую, потирая шею на ходу (безумец был очень силён, и что – то мне прищемил, какой – то нерв, отчего шея быстро занемела). У входа в душевую, я встретил менеджера, симпатичного юношу с гладко выбритой головой. Он был одет в форменную, голубого цвета футболку, и белые парусиновые брюки. Бейджик на выпуклой, мускулистой груди радовал глаз игривой надписью розового цвета. Латинские буквы извещали о том, что юношу зовут «Vassya». Я поманил его указательным пальцем, – уважаемый Вассуя…

– Меня зовут Вася…

– Угу. Так вот. Уважаемый Вассуя, у вас в тренажерном зале беспорядок. Там лежит какое – то тело, и бредит. Будьте так любезны. Наведите порядок. Клининговую службу вызовите, что ли… Уберите этот мусор. Такой хороший клуб у вас…был, а теперь говорящие бомжи валяются…бесхозные…и не дают прохода нормальным людям.

Vassya очень странно на меня посмотрел, кивнул (молча), и ушёл в тренажерный зал. Я принял душ, с наслаждением поплескался в горячей воде, одел рабочий костюм, и вышел к ресепшену. За стойкой сидела Людочка, прекрасная, как весна, девушка, с огромными, лучистыми голубыми глазами, опушёнными бархатистыми чёрными ресницами, и лукавыми ямочками на нежных щёчках. Каждый раз, когда я её вижу, я испытываю неясное томление, и лёгкую слабость в членах. Сама мысль о том, что таким чудом можно обладать, такая мысль кажется мне кощунством. Будь моя воля, я бы похитил её, посадил в инкрустированную алмазами башню, и ежедневно навещал с одной – единственной целью: для того, чтобы нежно подуть на её сказочно длинные ресницы, и вызвать этим её лёгкий, серебристый (словно звон нескольких колокольцев) смех. К несчастью, время разбойников, похищающих красавиц с целью удовлетворения своих эстетических потребностей, ещё не пришло. Поэтому, я протянул Людочке для приветствия правую руку, и задержал её прохладную ладонь в своей, чуть дольше, чем позволяют приличия, чем вызвал румянец на её личике. Улыбаясь самой лучшей из моих улыбок (моё безотказное оружие), я приглушённо произнёс, – добрый день, красавица! (Жуткая пошлятина, дело в том, что в уме, я отчаянно перебирал все, знакомые мне песни и стихи о женщинах с именем Людмила, но гадкая память подсовывала только что – то вроде: Шалаву Люську знал весь наш район, она ни одному не отказала…или: стояла Люська тёмной ночью на панели, в зубах накрашенных вертела косячок…В самом деле, ну, не станете же вы нести подобную похабщину в беседе с самой красивой девушкой в мире!).

– Итак, она звалась Людмилой, и даже в ссоре, оставалась милой…

Людмила нежно порозовела, и смущённо ответила, – Борис Петрович, вы – нехороший человек, вам обязательно надо вгонять меня в краску…

Я удовлетворённо погладил верхнюю губу, имитируя жест гусара, приглаживающего усы, и негромко пропел, – девушки в цвету, моё почтенье, девушки в цвету, любви хотенье…

– Вы – настоящий романтик! Такой эрудированный, столько стихов знаете…

Я ощутил прилив крови к моим сизым, гладко выскобленным щекам, – мне показалось, или она флиртует со мной?