Дмитрий Бабкин - День, когда он вернулся

Заехал туда, и мощные струи соленой океанической воды стали смывать с джипа грязь и возможную заразу, которую он мог принести. Эта процедура продлилась не больше минуты, настолько автоматика и напоры воды были сильные, что любая встреченная пластмасса могла разорваться от этих струй. Человек в синем махнул рукой в сторону ворот, которые были закрыты, и «белое облако» поехало по раствору, который скрывал машину почти по окна. Заехал на мостик, и, проехав до его середины, ворота открылись и впустили. Сотни вспышек осветили его, и, затемнив стекло на шлеме, он не выходил, пока пролетающие почти над его крышей дроны и вертолеты, всюду мелькавшие перед глазами, поднялись выше создаваемых пыльных потоков от лопастей. Через затемненный шлем вспышки не резали так глаза, множество журналистов старались окружить машину и готовились напасть на него с вопросами. Отъехав в сторону и припарковавшись метрах в десяти от скопления людей, пилот расстегнул ремни и открыл дверь. Не успел снять шлем, а к нему уже стали подбегать люди, сидя еще в сидении. Стараясь отбиться от всех и скорее уйти к себе в номер. Но как тут уйти, когда десятки человек желают задать вопросы, на которые он и сам не знал ответа. Среди этой толпы людей и непонятных вопросов раздался очень громкий возглас, почти крик: «Пилот устал, все вопросы на пресс-конференции, кто будет настаивать, отправится на большую землю. Вам всем понятно, господа журналисты?» Ответа не было, а люди стали расходиться, не желая с этим человеком пререкаться. Подошел человек, который на старте и на финише махал флагом, и, подав ему листок бумаги, сказал: «Поздравляю «белое облако». Протянул руку и, обменявшись рукопожатиями, протянул листок, Гриша расписался и, несмотря на то, что подписывал, а только когда отдавал листок, заметил, что там была одна надпись «пятьсот семидесятый, «белое облако», первый этап, первое место. «Первое место?» – спросил, не понимая. Человек хмуро и явно с раздражением ответил: «Да, а ты ожидал другого результата?» И его раздражение немного поубавилось, и огоньки в глазах заблестели. Гриша откинулся в кокон сидения и, не веря своим глазам, не понимал, как так произошло. И странности продолжались: главный судья был без защитной маски, и часть охраны так же не надевали их. Только словно издеваясь над журналистами, все были одеты в защитные биологические скафандры. Ему показали его место в боксе, заехал в него, он был совершенно пустой, проехав по нему, и попал в персональный отсек. Все же хорошие правила были придуманы организаторами, все лавры оставались для первого места. Это его радовало, и он мог не беспокоиться за мелкие детали, которые пострадали. В боксе сидели мастера и, увидев заезжающую машину, встали и обступили ее со всех сторон. Гриша вылез из машины и начал захлопывать дверь, его остановил один из мастеров с курносым носом, с покрытым веснушками лицом: «Теперь мы сами, можете идти отдыхать». – «А вам не надо сказать, какие были проблемы?» – поинтересовался с желанием помочь Гриша. «Нет, не надо, мы сами все починим и проверим все узлы», – ответил ему тот же мастер. Гриша, уповая на их мастерство, ничего не мог с этим поделать, сказали, значит, организаторы молодцы. Оставил машину там, пошел отдыхать и готовиться к следующему этапу, в руке держал небольшую сумочку. Также проводили до его номера, который был очень близко расположен к боксу с машинами. В комнате светил приглушенный свет, освещая только центр комнаты, по краям которой были стол, пара кресел и кровать. За дверью справа была ванная комната, не теряя времени, Гриша пошел туда, скинув с себя амуницию. Сквозь соленоватые струйки холодной воды кто-то постучал. Накинул халат и, вытирая волосы, пошел к двери, открыл дверь, и перед ним стоял человек, который его встречал на финише. «Что вам надо, судья?», – поинтересовался с немного обеспокоенным лицом Гриша. Человек немного улыбнулся и монотонным голосом ответил: «Интервью надо дать». – «Какое еще интервью? Я устал и хочу отдохнуть», – уставшим голосом произнес Гриша. «Ну же, перестань, тебе незачем ссориться с главным судьей», – улыбался, смотрел на него мужчина. Гриша с большим нежеланием повиновался ему, ссориться реально не хотелось ни с кем тут, на базе. «Хорошо, сейчас оденусь». Закрыл дверь и стал надевать новый комбинезон. Открыл дверь, и вышел человек, стоял рядом с дверью и что-то перелистывал в планшете. Увидев пилота, он пошел по коридору, пилот последовал за ним молча, они шли, коридор был светло-серого цвета, сливаясь в один цвет стены с полом, наверху вдоль стены светили диодные фонари. По краям коридора располагались двери, на которые были нанесены цифры с номерами машин. Они дошли до двухстворчатой двери, судья вошел первый, за ним последовал участник. Он стоял посреди большого зала, который был заполнен множеством журналистов и слепил его вспышками. Хотя освещение позволяло им не пользоваться ими, да и камеры были очень хорошие, с разными функциями. Зажмуривая один глаз и идя к месту, где на небольшой сцене стояла тумба с несколькими микрофонами, он встал за нее, и судья стал позади него, держа в руке микрофон. С трудом отвечая на первые вопросы, их было примерно с десяток, Гриша уже хотел уйти. Но они все продолжались, судья выбирал из зала, кто задаст вопрос, и они продолжались, уже в голове была тяжесть, и, ответив на последний, он ушел со сцены. Но желающих руки не исчезли все из вида судьи, который имел свой интерес на его рассказы и объяснения. Понимая, что силы его уже заканчиваются, Гриша вышел из зала, и за ним последовал судья, что-то сказав в зале напоследок корреспондентам. Закрывая за собой дверь, судья в которую за ним никто не последовал. Окликнув «белое облако», он стал на месте и, сравнявшись с ним, положив свою руку на плечо, судья больно сдавил его, вызвав острую боль по всей руке. Гриша опешил от негодования, он хотел вырваться, но он был сильнее его, и, прижав своей рукой, он не смог даже вывернуться. Скалясь улыбкой и смотря на него яростным взглядом, человек сказал: «Ты будешь отвечать на столько вопросов, на сколько я тебе скажу, ты меня понял, сынок?» – «Я тебе не сынок, и я не обязан вообще отвечать на вопросы их. В регламенте правил сказано». Но удар в живот оборвал его слова. Скорчившись от боли, он согнулся пополам, и, не имея возможности говорить, он только слушал, что ему говорил человек. Склонившись немного и смотря на его лицо, которое корчилось от боли, как он жадно двигал губами, подражая дыханию рыбы в безводном пространстве, прошептал: «Ты тут под моей властью, если я скажу прыгать, ты будешь прыгать, если скажу проиграть, проиграешь». И, взяв того за волосы рукой, поднял и посмотрел в лицо.Читать дальше