Наталья Каширская - Черновик. Пионерское детство в простых историях

© Наталья Каширская, 2018

ISBN 978-5-4490-6940-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Слова врываются в крепкий сон. И выуживают меня на поверхность. Ещё десять минут под одеялом. А потом…

А потом вперёд – к подвигам. По зимним улицам – к школе.

Один – два – три… Я бегу по тёмным переулкам рабочего посёлка. В маленьком городке. На Дальнем Востоке.

Одиннадцать – Двенадцать… Это я считаю плиты ограждений завода. Загадываю: чётное – значит будет пятёрка! Сегодня каких-то минус тридцать. И автобус ушёл. А в моём портфеле тетрадь с сочинением.

Тридцать три – тридцать четыре… Я не люблю черновики. И сразу пишу на чистовик . «А если ошибёшься?» – спрашивает Валька. Зарисую! И вот в моём сочинении страницы пестрят цветами, грибочками, птицами и звёздами. Они красуются на месте ошибок и помарок. Мне кажется, это гениальная идея! И я несу её в школу в обычном портфеле!

Пятьдесят пять – пятьдесят шесть… Будет пятёрка!

И! Такой позорной двойки у меня не было никогда. Я и мои художества стали темой для разговоров всей школы.

Учителя, родители и даже завхоз КирКирыч настаивают на необходимости вести черновики. Чтобы быть лучше.

А я всей душой этого хочу.

Лучше, чем вчера. Лучше, чем отстающие. Лучше, чем сосед по парте. Лучше, чем капиталисты.

С тех пор прошло много лет. Исписаны тонны бумаги. Когда зарабатываешь словом, оно превращается в валюту. И повышается стоимость чистовиков.

Но черновик навсегда остаётся любимой формой изложения. И проживания. Ничего не переписывать до блестящего результата. Ничего не вылизывать с промокашкой под рукой. Просто жить. И, по возможности, рассказывать истории.

Эта книжка – результат встречи двух авторов на Первой конференции русскоязычных плейбэк-театров.

Благодарю Елену Тян из Москвы – друга, вдохновителя, первого читателя и критика моих пионерских историй. Человека, с которым мы вместе, шаг за шагом, шли к изданию своих сборников.

Благодарю кукольных дел мастера Елену Корнееву из Сергиева Посада, создавшую образы пионерок. Надеюсь, им будет комфортно на страницах этой книги.

Благодарю мою семью: Яна, Дарью и Иванну за то, что всегда поддерживаете меня в подобных авантюрах.

Мама, спасибо!

Немного похоже на речи получивших премию, да? Пусть так. Это мой первый сборник. А значит, моя награда.

Будь готов! Всегда готов!

Мы были пионерами. И оставались детьми.

Мы и сейчас немного пионеры. И, хочется верить, дети.

Учительница долго выбирала из тридцати учеников нашего 3Б класса. Под основные требования – быть отличником и хорошо себя вести – подходила добрая половина. А принять нужно было всего-навсего пять человек. Ведь если принимать всех и сразу, пионерская магия исчезнет!

И вот вскоре нам объявили: первую пятёрку примут в пионеры накануне дня 7 ноября, праздника Великой Октябрьской Революции!

С нас собрали по 55 копеек на галстуки, выдали распечатанный на машинке текст пионерской клятвы. Велели выучить к понедельнику.

Строго предупредили, что если кто из первых десяти счастливчиков заболеет или не выучит клятву к назначенной дате, того прибьют сразу. И быть ему октябрёнком до конца его унылых дней.

Все выходные были посвящены подготовке. Сложнее всего мне давалось «вступаяврядывсесоюзнойпионерскойорганизации…» А на словах «перед лицом своих товарищей торжественно клянусь» представлялся полк солдат-товарищей и… казалось – всё… со вторника судьба Родины – в моих слабых пионерских руках! Временами от этого было страшно и хотелось спрятаться куда подальше.

Перед сном в воскресенье семья решила проверить мою клятву. В пижаме, полусонная, я пыталась вспомнить всё. Но слова куда-то затерялись. И в голове кроме «торжественно клянусь» ничего не осталось.

Ближе к полуночи домочадцы бегали по дому, обыскивая все углы. Искали клятву. Бежевый листок с текстом таких важных для пионера слов.

– Это такая жёлтенькая бумажка? – тихо спросила бабушка. Дом замер. – Я вроде как ею печку растопила…

«Торжественно клянусь» запульсировало в голове. Всё! Завтра «перед лицом своих товарищей» я буду с позором изгнана из рядов, в которые так и не вступила. Комок подкатил к горлу.

– Не реви! Мы быстро!

Родители уже стояли в пальто и сапогах. Через час они принесли переписанную от руки клятву, которую тут же в прихожей и зачитали. Текст быстро улёгся на свои места.

Бумага с рукописной клятвой была спрятана под подушку. Для пущей надёжности.

Утром я стояла перед строем своих товарищей. «Торжественно клянусь» врезались в стены концертного зала швейной фабрики, отскакивали от потолка и возвращались немного искаженными.

А в голове метались образы: родители за полночь стучат в двери семьи одноклассника, свеча подрагивает под шёпот и скрип пера, бабушка благословляет на пионерство крестным знамением. И плюёт через левое плечо.

Всё ради большого пути. С красным галстуком на груди.

А было их немало, судя по стрункам седых волос над её лбом.

В понедельник Анна Израилевна говорила очень важные вещи, как и полагается в таких ситуациях, останавливалась и делала многозначительные паузы.

Про то, что на нас смотрит весь класс. Класс и правда смотрел – пионерами хотели стать все, а принимали всего-то пятерых. Которых все, конечно, считали выскочками.

Да что там! На нас смотрит вся школа! И это было правдой. Когда мы висели друг на друге в раздевалке после занятий, самый последний человек в школе завхоз Киркирыч говорил нам: «Вот смотрю я на вас! Что из вас получится-то?!», опускал голову под парту и через секунду выныривал оттуда, занюхивая чьей-то забытой шапкой. Нос его становился всё краснее. А стыда за нас всё больше!

Граждане нашей страны, рабочие и крестьяне, по словам Анны Израилевны тоже наблюдали за нами!