Андрей Юдин - Три дня в родном городе. Повести

– Есть вариант. Завтра я тебя к себе приглашаю. Точнее, мы…

– Саня, ёшкин кот… На фига тебе сводничеством на старости лет заниматься.?

– Короче, завтра к семи к нам. И ничего не планируй. Я еще перезвоню.

Выключив телефон, я еще долго смотрел в стену. А потом понял, что жутко хочу спать. Даже до очередного «майора Пронина» дело не дошло. Я выключил свет, уткнулся носом в стенку и очень скоро заснул. В голове почему-то было очень пусто и немного тоскливо.

Следующий день был воскресенье. Хотя для меня эти предзимние дни все на одно лицо. За окном пасмурно и ветрено. Деревья почти полностью облетели. Маман поехала к бабушке на кладбище, о чем она мне и сообщила из-за двери. Скорбным голосом, как будто бы бабушка умерла только что, а не десять с лишним лет назад. После этого Виктор Борисович Сперанский почти полностью и переехал на дачу. До этого дом был шумный и суетливый, а потом резко стал тихим и тоскливым. Даже иногда мне кажется, что ветер завывает в углах квартиры. Хотя, конечно, это иллюзия – дом на самом деле надежный и теплый.

Я не успел еще толком проснуться, но вот упругую твердость определенной части своего тела почувствовал. Обычно, такие моменты я использовал просто – в ванной при помощи собственной правой руки. Однако тут что-то меня притормозило. Не знаю, как называется это чувство. Возможно, просто захотел начать новую жизнь? Ну, даже не знаю. Обычно новую жизнь начинают с понедельника, а сегодня воскресенье. И все же в ванной я принял только прохладный душ. Потом пошарил в холодильнике, нашарил на завтрак. Выпил кофе. Вернулся в комнату. Заглянул под кровать в поисках гантелей. Знаю ведь, что они точно там когда-то были. Но под кроватью было темно и пыльно. Я чихнул и оставил затею с гантелями до понедельника.

Но тут в голову мне пришла другая идея. Надо заплатить за интернет. Все же нельзя полностью оставаться вне русла мировой цивилизации. Да и кино неплохо было б какое посмотреть, не все ж детективами пятидесятилетней давности пробавляться. И я решил выйти из дома. Платежный терминал находился в магазине за углом, и теоретически можно было бы выскочить туда в спортивном костюме, набросив куртку, но я не люблю этот странный не зимний и не осенний холод, поэтому решил одеться по – человечески. Джинсы, ботинки, свитер, куртка. Ну, теперь вперед.

Двор был до неприличия пустынен и вылизан дворниками от осенних листьев. Какая-то стерильность, я даже плечами повел, ежась от этой неприятной пустоты. Двор попытался проскочить поскорее. На улице было интереснее. Торопились прохожие, хоть их было не так уж и много в это воскресное утро (десять тридцать пять – я посмотрел на циферблат), ехали машины, которых было, пожалуй, больше, чем прохожих. Я забежал в магазин, положил сумму, необходимую для оживления всемирной паутины и снова выскочил на улицу. Откуда-то подул ветер. Совсем не теплый, скорее наоборот, но неожиданно освежающий. И мне почему-то расхотелось возвращаться домой. Я остановился и задумался. Так, помню, что отец настойчиво приглашал меня заехать к нему. Почему нет? Воскресное утро – прекрасное время для визитов.

Добираться до берлоги отца – дело не из простых. Для начала надо вспомнить, какой автобус туда ходит. Двадцать четвертый, кажется. Там-то я разберусь, на зрительную память не жалуюсь. Хотя от остановки еще прилично пилить.

Автобус подрулил довольно быстро. Я стал на задней площадке и смотрел на убегающие улицы. Меня нещадно трясло, но я постарался не обращать внимания. Только крепче вцепился в поручень. Ехать минут 35, благо пробок в воскресный день почти нет. Потом вышел из автобуса и побрел между разношенных пятиэтажек по аллейке, заваленной грязно-рыжей весной. Здесь не центр, дворники так не вылизывают ни улицы, ни дворы. Такой унылый пейзаж средней России, но для меня абсолютно приличный.

Уже на подходе к дому мелькнула мысль: а вдруг отца нет дома? Съездил, называется. Позвонить, что ли не мог? Однако отец оказался дома.

Он мне совсем не удивился. Впрочем, чему же здесь удивляться – сам ведь звал.

– Привет, проходи, – отец кивнул и скрылся в комнате. Я разделся в крошечной прихожей и последовал за ним. Не был здесь несколько месяцев, но никаких изменений не заметил. Тот же стол посередине, заваленный старыми газетами, бумагами и еще непонятно чем. Тот же большой и продавленный диван у стенки, два кресла, таких же потертых и продавленных. Те же шкафы, закрытые наглухо. Впрочем, какие-то незаметные глазу изменения витали в воздухе. Какой-то запах легкой плесени, пыли и лекарств, что ли… Странно, на здоровье отец никогда не жаловался.

– Присаживайся, рад тебя видеть.

Отец вроде бы и не изменился вовсе. Такой же сухощавый, седоватый с опущенными плечами и несфокусированным взглядом – вроде и на тебя смотрит, но и не на тебя. Но в глазах какая-то тоска, то ли усталость просто.

– Как дела? Как здоровье? – поинтересовался почти дежурно, знаю, что отец не очень-то любит распространяться на эти темы.

И он, действительно, не очень-то распространялся:

– Здоровье…, – процедил он, – Здоровье… Сам-то как?

– Ничего. По-прежнему.

– Жениться не собираешься?

– Нет. А зачем?

– Зачем? – отец посмотрел за окно.

Посмотрел и я. За окном соседняя серая пятиэтажка. В просвете между ней и соседней – серое небо. Кажется, еще более серое, чем было тогда, когда я шел сюда.

– Дождь будет, – сказал отец, – А может снег…

– Может, – я пожал плечами.

– Слушай, Борис, – отец говорил медленно, как бы обдумывая, – Тут такое дело. В общем, не буду долго тянуть. Твой дед Богдан Васильевич Селюк не очень давно скончался в Канаде.

– Даааа…? – неожиданно это, – И сколько ж ему было?

– Ну, что-то в районе девяноста…

Да, вот так новость. Я считал, что деда по отцу давно нет в живых и лет ему уже и не сосчитать сколько. Конечно, отец говорил мне про него, но так давно, и, морщась при этом, как будто речь шла о чем-то неприятном. Не хотел вспоминать и понять его, в общем-то, было можно. Хотя отца как раз понять было сложновато. Вид всегда то ли виноватый, то ли просто отсутствующий, голос тихий. Мало было тем, которые он поддерживал с энтузиазмом. И про свое прошлое тоже. Хотя никогда не отказывал в разговоре, но с таким видом…

– Так вот, – продолжал отец, – Как оказалось он там жил, уже очень давно. Умер совсем недавно, да. Но, дело не только в этом. Не столько…

Отец замолчал и опять посмотрел в окно. Разгар дня, но темнело там ощутимо.

– Дело в том, что у деда твоего Богдана Васильевича наследников не оказалось в Канаде, или что другое… Короче, он оставил нам наследство. Формально мне…

Неожиданно, мягко говоря.