Евгения Микулина - Наблюдатель. Женщина-Vamp: вампирская трилогия

А потом спросил едва слышно:

– Что со мной теперь будет? Вы убьете меня?

Я поспешила вмешаться, перед тем как Серхио успел сказать еще что-нибудь ободряющее и тактичное:

– Конечно, нет. За что? Если ты не заметил, мы много усилий потратили, чтобы скрыть твое преступление.

Серхио добавил с досадой:

– Кроме того, кретин, тебя нельзя теперь убить.

Мне показалось, или он сделал странную паузу – словно заминку – в этой фразе?

Мне показалось, или Влад настороженно поднял голову, услышав эту фразу?

Наверное, показалось.

Я знаю, что Серхио лжет – убить одного из нас можно, мы с ним убивали себе подобных… Одного из нас. И я знаю, что Владу это тоже известно. Но я также знаю, что Серхио не мог всерьез об этом думать, – и знаю, что Влад понятия не имеет, в чем способ заключается. Но с чего бы моему возлюбленному интересоваться этим? Его не должны касаться все эти ужасы…

Серхио меж тем сделал над собой усилие и подавил раздражение. Он с минуту оценивающе смотрел на Леву, который уныло созерцал мой пушистый светло-серый ковер, и произнес раздумчиво:

– Что с тобой теперь будет – вопрос… Мне совершенно не нравится история с твоим обращением – в ней есть что-то некрасивое, непорядочное и… злонамеренное. По-хорошему, тебя надо отправить к Старшим – да, у нашего народа тоже есть некоторое начальство, – чтобы они решили твою судьбу. Но мне не хочется этого делать. Они ребята равнодушные и не смогут тебе помочь. А тебе нужна помощь, потому что тебя, как мне кажется, подставили. Ты мне всегда был симпатичен. Ты нужен нам для работы – эту дурацкую затею с балетом никто не отменял… К черту Старших – я сам о тебе позабочусь. Тебе нужен учитель, если уж твой создатель бросил тебя на произвол судьбы. Я тебя обучу, а там разберемся, что дальше делать.

Я знаю, что вампиры могут плакать – сама научилась этому, когда едва не потеряла Влада. Но Лева еще не знает этого. Если бы знал – думаю, заплакал бы, настолько его проняла неожиданная доброта Серхио. Меня она тоже глубоко тронула – я забываю иногда, на какие широкие жесты способен мой друг. Все-таки испанский гранд – не пустое понятие. Интересно, случалось ли ему сражаться с ветряными мельницами?

Страх отпустил Тихомирова, он явно расслабился, и сразу стало очевидно, насколько он устал – он буквально еле сидел. Я отправила его спать в гостевую комнату.

Когда он стоял на пороге, Серхио неожиданно окликнул его и сказал, указывая глазами на Влада, – сказал так тихо, что смертные уши не могли бы разобрать слов:

– Урок номер один. Ты видишь с нами Влада. Он смертный, но он знает нашу тайну и принят в наш круг. Он – свой, и мы защищаем его. Если ты его тронешь, она, – Серхио кивнул в мою сторону, – оторвет тебе голову, а я – остальные конечности. Ясно? Держи себя в руках. Еще раз сорвешься – лишишься моей защиты.

Лева склонил голову и поплелся в отведенную ему комнату.

А мы – все трое, два вампира и смертный, – не сговариваясь, извлекли из бара бутылку рома и отправились на террасу.

Где и сидим теперь, в предрассветной мгле, пьяные, усталые и растерянные.

Серхио жестом показывает мне, что хотел бы получить обратно бутылку. Влад, который сидит у его ног на полу, прислонясь спиной к парапету террасы и утомленно откинув голову, перехватывает бутылку, делает глоток, и лишь потом передает ее Серхио.

Испанец шутливо толкает его в плечо:

– Совсем обнаглел, смертный!..

Влад вскидывает на него глаза:

– Молчи уж… нянька вампирская.

Я вздыхаю:

– Мальчики, не ссорьтесь. И без вас тошно.

Серхио ловит мой взгляд – глаза его серьезны, но спокойны:

– Не переживай и не волнуйся. Что, в сущности, произошло? Какой-то кретин пошалил в нашем городе. Пока что нет причин для беспокойства – нет оснований думать, что за этим кроется что-то важное.

Я молча качаю головой. Понимаю, что он хочет меня успокоить, но получается у него не очень. Потому что мы оба знаем, как болезненно я отношусь к обращениям и как тревожно на самом деле произошедшее. Если в Москве объявился какой-то отморозок, который шутки ради обращает людей, а потом бросает на произвол судьбы, – это плохо. Это очень опасно – для нашей тайны, для безопасности семьи… И для безопасности Влада, о которой я, конечно, думаю в первую очередь. Серхио это знает, и Влад тоже, и именно поэтому оба они теперь хотели бы меня отвлечь от панических мыслей. Что если неизвестный создатель не остановится? Что если следующим ему попадется Влад?

Что если все это не случайно?

Лева Тихомиров – не чужой нам. Он был нам близок и до обращения. Как я могу не думать о том, что нам угрожают – или пытаются послать некое сообщение о намерениях?

Лицемерно-бодрые взгляды возлюбленного и старого друга мне не особенно помогают. Ром – куда лучшее успокоительное.

Слава богу, что завтра – ну уже сегодня вообще-то – суббота! Не надо идти на работу. Можно будет весь день провести, отдыхая и пытаясь собраться с мыслями.

Серхио устало проводит рукой по лицу, протирает глаза:

– Надо бы, наверное, все-таки поспать. Столько дел впереди…

Мы допиваем бутылку и возвращаемся в комнату. Не раздеваясь, я падаю на кровать. Влад, с утомленным вздохом, ложится рядом со мной.

Серхио, широко улыбаясь, жестом показывает, чтобы мы подвинулись – он собирается устроиться с нами, по другую сторону от меня.

Влад приподнимается на локте и говорит, с пьяной бравадой изогнув бровь:

– И куда это ты, Серега, намылился? Это взрослая кровать. У тебя подопечный есть – тебе надо к нему. Вдруг он опять чего-нибудь учудит?

На долю секунды Серхио замирает, глядя на Влада со смесью недоумения и недоверия, а потом тихонько смеется:

– Да, наш юный друг определенно обнаглел. И совсем, совсем освоился в нашем мире. Верно, Марина?

Он совершенно невыносим.

Я бросаю в него подушку.

Он, конечно, легко ловит ее и удаляется в направлении гостевой спальни. Возможно, он и в самом деле решил последовать шутливому совету Влада и присмотреть за Левой.

Мы с Владом остаемся одни в комнате – лежим одетые вдвоем на нашей кровати.

Мне ужасно страшно.

Рука Влада – теплая, живая, любимая рука – находит в сумраке мои пальцы, и нежно сжимает их. Он хочет подбодрить меня, успокоить. Сказать, что он рядом.

Нет слов, чтобы передать, как это важно, как нелепо и одновременно трогательно – то, что он, смертный и уязвимый, все время пытается позаботиться обо мне – защитить меня. Как я восхищаюсь им за это, и как я ему благодарна.

Вот так, держа его за руку, чувствуя тепло его ладони, я могу спокойно заснуть.

Самая сложная задача, которая передо мной стоит: как-то собрать мозги в кучу.

Звучит просто, но сделать практически невозможно. Всем нам знакомо чувство, когда ты пьяный, в клубе, отчетливо понимаешь, что еще глоток – и будет катастрофа, в голове туман, лица окружающих плывут и превращаются в хари, и ты вот-вот начнешь видеть динозавров на ковре, как лысый Депп в «Страхе и ненависти в Лас-Вегасе», и в этот момент ты пытаешься встряхнуться и как-то привести мысли в порядок, чтобы хоть таксисту свой адрес без ошибок назвать. В этой ситуации, со всех сторон противной, есть один несомненный плюс: ты знаешь, даже в момент острого кризиса, обнимая унитаз, что утром все закончится. Ну не совсем, будет еще сушняк и другие прелести похмелья, но в целом – закончится: ощущение утери контроля над своей жизнью, которое ты испытывал в шуме дискотеки среди мерцания разноцветных огней, пройдет. Это был всего один вечер, он прошел, и теперь ты снова сам себе хозяин.