Виктор Жирнов - Лучший тренер Европы

В автобусе по дороге домой, он не сводил глаз с протоколов соревнований, где попадались строчки с именами его учеников, попавших в зачет, то есть выполнивших второй разряд, а рядом волнующая дописка: тренер Павлюков! Тренер Павлюков имел все основания считать себя триумфатором: четыре его ученика, как он обещал начальству, попали в зачет, что дало возможность команде треста Коммунарскстрой подняться с обычного предпоследнего места на четвертое снизу. Делать ему, Павлюкову, в этом заведении больше нечего, первые университеты пройдены, а дальше с этим споенным коллективом ему не по пути! Ни с кем ему не по пути, своя у него тропинка!

Тем временем жена Степана защитила диплом юриста в Харьковском институте и готовилась в отпуск. Павлюков, проработавший в бассейне одиннадцать месяцев, тоже приобрел право на отдых. Они решили уехать из Коммунарска в любой город, где требуются молодые специалисты: юрист и тренер по плаванию, надеясь получить квартиру по льготной очереди. Найти новые места работы, потом ехать на море в Коктебель. Оставалась неделя до отпусков, и они по энциклопедии просматривали справки о городах, в которых были бассейны и ДЮСШ! 5 июня 1976 года в спорткомплексе состоялось открытое партийное собрание с участием всех работников комплекса и приглашенных спортсменов. В президиуме с каменными лицами сидели: председатель теркома Коммунарскстрой Осипов, директор спорткомплекса Колюжный и Стас Михайлов – секретарь парткома спорткомплекса. Павлюков с удивлением наблюдал за оживленными спорами между работниками на тему: как лучше организовать работу предприятия. Можно было подумать, что здесь действительно собрался коллектив, связанный одной общей задачей укрепления здоровья подрастающих поколений и трудящихся треста.

На трибуну вышел Стас. Когда он заговорил, Павлюкову стало совершенно ясно, что он ошибался, считая Михайлова лентяем и пьяницей. Это был тренер-энтузиаст, которому не давали работать. Перед этим директор его упрекал, что за десять лет работы тот не подготовил ни одного спортсмена первого разряда и выше.

– -Товарищи! Тут было сказано, что мы работаем десять лет. Точнее сказать, что мы не работаем десять лет!

Наступила томительная пауза, было видно, что народ струсил, а директор и завуч окаменели полностью. Оратор продолжал.

– Первого сентября для всех школьников праздник, но не для наших юных пловцов… Приходим мы в бассейн первого сентября, а нам говорят: «Бассейн на ремонте!» Приходим первого октября… Нет воды в душе. А десятого ноября ломается хлораторная установка. А двадцатого декабря отказывает отопление. А когда все нормально, все работает, то набирается столько абонементных групп, что спортивная группа вынуждена плавать на одной дорожке. Подумайте! 20человек плавают на одной дорожке. О каких индивидуальных заданиях можно в этом случае говорить?! —

Студент КГМИ Ануфьриев, мастер спорта по плаванию, сидевший рядом с Павлюковым и метивший на его место, пришел в восторг: «Степан! Стас молодец! Все понимает! Он понимает, что этой городошной кодле плевать на развитие плавания!» Тем временем Остапа, (то есть Стаса), понесло, и он продолжал ораторствовать в том же духе, доказывая бесчисленными фактами-аргументами, что «крокодил не ловится, не цветет кокос», спортивное плавание в загоне и все по вине руководства треста и спорткомплекса.

Недавно вернувшийся из армии Павлюков, слушал это выступление с замиранием сердца, оно казалось ему слишком смелым и самоубийственным для Стаса Михайлова. Он ждал грозы и с опаской поглядывал на круглое лицо с играющими желваками председателя теркома. Стас закончил речь в полной тишине, никто не аплодировал. Писк комара можно было бы услышать, пока к трибуне катился маленький, коротко постриженный, кряжистый с огромными кулаками и пролетарским лицом с плакатов 20хгодов Осипов. Он стоял и твердо смотрел в зал, потом положил пудовые кулаки на трибуну и начал говорить неожиданно вкрадчивым и мягким голосом.

– -Товарищи! Вы все знаете, что партия положительно относится к критике и самокритике, поэтому от ее лица благодарю вас за высказанные замечания и предложения по улучшению нашей с вами деятельности на благо нашей советской Родины. Но к демагогии мы относимся отрицательно, а здесь ее было, к моему большому сожалению, очень много. Товарищ Михайлов, вам захотелось прославиться, хотите готовить олимпийских чемпионов в нашем спорткомплексе? Ради ваших амбиций предлагаете сократить оздоровительную работу среди наших трудящихся?

Голос оратора постепенно приобретал железобетонный тембр.

– -Не выйдет!!! Говорят: от значка ГТО к олимпийской медали… А вы, товарищ Михайлов, подготовили значкиста ГТО?!!

Значкистов, конечно, Стас подготовил вагон и маленькую тележку, но кто его на самом деле спрашивал? Вопрос был риторический и звучал так, что всем было ясно: демагог Стас Михайлов не подготовил ни одного значкиста ГТО, но требует, чтобы ему создали условия для подготовки олимпийских чемпионов. И точка!!! Забив этот гвоздь, Осипов продолжал.

– К сожалению, товарищи, я много был вынужден здесь услышать подобной демагогии: «Кому-то не доплатили, кому-то переплатили, кого-то, понимаешь, обидели, кто-то переработался и т.д.! Не нравится? Бери шинель, иди домой!»

Сделав тут длинную паузу, сжав огромные кулаки, председатель медленно оглядел весь зал, успев посмотреть каждому в глаза.

– — Да, бери шинель иди домой! Хватит об этом! Это не главное товарищи! А что для нас главное?!

Лицо его смягчилось и стало интимно ласковым, голос вновь стал мягким и проникновенным. И он продолжил почти шепотом.

– Главное, товарищи, что есть решения 23 съезда КПСС, которые мы все одобряем.

Зорким взглядом, оглядев сидящих в зале, словно желая убедиться в правоте своих слов, Осипов мягко закончил.

– И мы их выполним! Чего бы это нам не стоило!

Зал грохнул аплодисментами. А сентиментальный Степан Павлюков даже прослезился при этом!

Как мог мой герой так эмоционально реагировать на эту откровенную чепуху с трибуны? Все дело в том, что он хорошо учился и в школе, и институте, в котором недоучился. Вся система советского образования была нацелена на воспитание марксистско-ленинского «мировоззрения» и «научного» атеизма. Он рос в гарнизонах морской авиации, был сначала октябренком, потом пионером, потом комсомольцем и не мог не приобщиться к богоборческой псевдо религии, заменившей Святую Троицу коммунистическими вождями. Маркс, Энгельс и Ленин заменили полностью Бога Отца, Сына и Святого Духа! Такая операция на духе не могла не отразиться негативно на духовном здоровье тех, кто полудобровольно ей подвергался своим усердием в изучении гуманитарных советских школьных предметов. С одной стороны – русская классика, которую он обожал, и родители, которых он любил, сформировали в нем стремление жить по совести и развивали его духовно, а с другой стороны коммунистическая партия учила всякой казуистике, например, тезису, что нравственно и морально все, что служит делу строительства коммунизма. С другой стороны Ленин говорил, что только освоив все культурное наследие человечества, можно стать коммунистом. Степан осваивал, но читая русскую и зарубежную литературу, иногда впадал в ступор, а мозг его перегревался, так как было порой необычайно трудно, сохраняя «научно-коммунистическое» мировоззрение, понимать тексты мастеров мировой литературы. Того же Достоевского как понять атеисту? Раскольников правильно сделал, с точки зрения строительства светлого будущего, поэтому его мучения оказались непонятны юному комсомольцу Степану Павлюкову. Когда становилось невмоготу после чтения той или иной книги, Степан прочитывал рецензию в начале или в конце тома, а там все раскладывалось по полочкам, и душа успокаивалась. Старушку бы он не убил, конечно, так как был равнодушен к деньгам и вещам и наполнен с юных лет родителями и школой презрением к мещанам. Так называли, в то время, людей, зацикленных на материальных ценностях. Во-вторых, он имел врожденное отвращение к насилию, на грани толстовства. Но теоретически защищал Раскольникова и даже написал сочинение, в котором выступил адвокатом Раскольникова, пользуясь статьей уголовного кодекса под названием «Крайняя необходимость»! Все упиралось в антихристову идею построения светлого будущего – рая на земле усилиями богоборческой партии и ведомого ей народа. Степан верил в эту идею, поэтому демагогическое заявление председателя теркома вызвало у него слезы умиления. Партия – наш рулевой!