Анна Кавкаева - Солнечные дни

Я немного обалдел от цены этого платья, но решил, что, когда она будет его мерить, скажу, что оно её полнит.

– У меня отличная новость, нам в руки плывёт отличная квартира, главное её достоинство, дорогая, в том, что она недорогая, – улыбнулся я игре слов.

– Да? – Света вопросительно посмотрела на меня, – а где она, в центре? Мне не терпится посмотреть.

Света широко улыбалась.

– Не совсем,– мягко возразил я.

Света перестала улыбаться.

– Как!? Это же не удобно! Я не могу жить без центра! Гулять по центру! Ты не мог снять что-нибудь другое?

– Там рядом есть парк. Можно гулять по парку, – взяв её за руку, сказал я.

Лично я уже представлял, как я пылесошу ковер, а Света жарит картошку, потом мы идём гулять в тот самый парк, радуясь, что из него вернёмся в свой общий дом, выбираем микроволновку, устраиваем романтические ужины, как я иду с работы к себе домой, покупаю мороженое для нас.

– Ну… Сколько стоит? – Произнесла Света после некоторой паузы.

– Три, – ответил я.

– Три? У тебя нет денег снять подороже?

– Света, но нам надо много всего купить, там ничего нет. Диван нам дядя Миша оставил. Он новый, но он Федин, всё равно придётся отдать. Старый холодильник, стол или два стола, табуретка одна. Остальное надо покупать.

– Да? Я думала, ты обо всём позаботишься.

– Ну! – Я уже начал удивляться подобным реакциям. – Не всё сразу, надо с чего-то начинать. Моей зарплаты сразу на всё не хватит.

– Нет, я не могу поверить! – Занервничала Света. – Я всегда думала, что моя жизнь будет как в сказке! У моей подруги парень на джипе ездит! Я не могу жить без центра и ванны!

– Единственная квартира в центре и с ванной, где я могу жить,– безразличным голосом сказал я,– это квартира родителей, где живут ещё Вика и Макс. Причём, Макс в комнате со мной. Ты хочешь там жить?

Мысленно я был готов ко всему. Это всё мне надоело.

– Ну… Нет… – Света вдруг резко встала.– Я пойду, я тебе позвоню, пока!

Я ошалело смотрел по сторонам. Хотя кто говорил, что будет легко?

Несколько дней Светка не звонила. За это время я перевез свои вещи в эту квартиру. Я, конечно, не блондинка, поэтому понял сразу, что надо брать. Квартира мне понравилась – она была просторная, удобно расположенная. Я сам протер все поверхности тряпкой с каким-то дезинфицирующим веществом жёлтого цвета, расставил кое-какую мебель, постелил ковры (мама выделила).

Я не знал, что и думать, но звонить Свете самому посчитал унизительным. В тот день, когда Светка позвонила на мобильник и сказала, что она сейчас приедет, что ее нужно встретить на остановке, был вечер пятницы, я уже предвкушал, что выключу верхний свет, включу тихую музыку, достану из заначки бутылочку пивасика и буду балдеть. Но не тут-то было.

Я встретил ее, взял сумку, и мы пошли к моему дому. По пути я выяснил, что у Светки дома произошла какая-то ссора, при которой она заявила, что она взрослый человек и способна сама себя обеспечить и жить отдельно. Она доказала, что что-то может, покидала в сумку какие-то вещи, хлопнула дверью и ушла. Я не скал высказываться.

– А где здесь наше окно? – Спросила Света, когда мы подходили к дому.– Это? А что за белое пятно под ним?

– Не знаю, может, слово неприличное написали и закрасили,– ответил я.

– И что мы так и будем жить с неприличным словом? – спросила она, но вроде бы с юмором и более дружелюбным тоном, чем в сквере «У птичек».

Я промолчал.

С тех пор прошло несколько недель. Две или три, точно не помню. Многое произошло за это время. Настроение Светки менялось кардинально. То она радовалась, то огорчалась и озлоблялась. Но одну вещь она делала с завидным постоянством: не хотела заниматься хозяйственными делами. Я демонстративно разбрасывал свои носки, как сеятель на пашне, в магазин ходил сам, готовил сам и, кроме минимума, денег Светке не давал.

В парк мы не ходили, романтических вечеров не устраивали, и брать мороженое мне ну совсем не хотелось. Я регулярно выговаривал ей, что хочу кушать, а она всё время отвечала, что она учится и ей некогда. Зато к нам часто заходили её подруги, пили чай с рулетами, о чем-то болтали и смотрели журналы. Я думал, что лучше бы они все пошли на кухню и приготовили что-нибудь или просто выкатились отсюда к чертям собачьим, но ничего не говорил.

Один раз к нам пришла её мама (от своей я упорно скрывал наши бытовые проблемы). Мама осмотрела место действия и начала мне высказывать:

– Саша! Ты что? Что ты раскидал? Иди и постирай, как тебе не стыдно! Что ты набросился? Иди свари себе пельмени.

Я молчал. Именно этим я и занимался последние недели, но ничего не сказал. С некоторыми мамами спорить бесполезно. Света в это время стояла посреди комнаты с воинственным выражением лица и скрещенными на груди руками.

– Ты что? Как ты не понимаешь? Она не успевает! Светочка же учится!

– Да, цыганский университет имени Воровского, факультет карманной тяги,– сказал я и сжал зубы.

Я уже не выдерживал. Мне в голову уже тогда закралась мысль, что я, возможно, ошибся, но тогда я ее отбросил. После моей фразы об университете мама начала снова высказываться. Света начала громко говорить что-то насчет своего ВУЗа. Я не вникал в смысл. Мне вообще хотелось уйти куда-нибудь. Когда же они обе неожиданно замолчали, в тишине мой мобильник произнес гнусавым голосом: «Какой-то вонючий пуэрториканец пытается до тебя дозвониться». Этот рингтон стоял на звонке моего друга Феликса. В свое время он долго допытывался у своей мамы, почему она решила его так назвать, но она молчала, как Зоя Космодемьянская. Я взял трубку:

– Да,– безрадостным голосом произнёс я.

– Любовь пасёшь чи чужой несешь? – Бодро вопрошал Феликс.

Пока я соображал, что ответить, он сказал:

– Ты, говорят, подженился? Пойдем выпьем, поговорим!

– Да, я выхожу,– быстро согласился я, думая о том, как хорошо иметь настоящего друга.

– Мне с работы позвонили, – пояснил я вытаращившим глаза женщинам, на ходу хватая куртку.

Я действительно боялся, что меня будут удерживать. Вернулся я в тот день около одиннадцати. Света была дома, но со мной не разговаривала. Не знаю, что они тут с мамой делали, но ничего приготовлено не было, а носки так и валялись. Но это были мелочи. Нечто гораздо худшее ожидало меня впереди.

Буквально через день я ехал в маршрутке к себе домой, я думал о том, как решить главную проблему моей жизни. Я думал о Светке, о том, что мне уже не хочется с ней разговаривать, убеждать ее, что по сути надо гнать ее в три шеи, хотя ничего плохого она мне не сделала. Я не мог представить дальнейшей жизни с ней. С другой стороны, я думал, что, может, всё наладится: когда-то же она закончит учиться. Как-то же я смог встречаться с ней так долго. Что-то мне в ней нравилось.