Мария Фомальгаут - Так поют сентябри

Еще успеваю подумать, как бы незваный гость не перерезал мне горло.

– Вы… вы что?

Оторопело смотрю на Во Юэ, что он творит, что творит, распахивает настежь дверь, срывает бечевку со своего мешка…

Во-о-о-о-о-о…

Захлопывает дверь.

Переводит дух.

Во-о-о-о-о-о-о-о-о….

Киваю на мешок:

– Что у вас там?

Хотя прекрасно вижу, что в мешке ничего не было.

– Во.

А по-английски?

Во-о-о-о-о-о-о-о-о…

Старый китаец мотает головой:

– Во…

Понимаю, что ничего не добьюсь.

Во-о-о-о-о-о-о…

Это ветер на улице.

Только что не было.

А вот те на.

Ветер.

Завывает, бьется головой в стены дома.

Еще.

Еще.

Еще.

Мир качается, подпрыгивает под ногами, еще успеваю ухватиться за подоконник, когда понимаю – земли подо мной уже нет.

Оторопело смотрю на незваного гостя:

– Это… это еще что?

– Во-о-о…

– Да я вижу, что во… такое во, что дальше некуда…

Смотрю на пустоту между небом и землей, на заснеженную землю за окном – которая удаляется все больше…

– Разобьемся, – шепчу сквозь зубы, – разобьемся…

– А?

– На землю упадем. Разобьёмся…

– Не… не упадем… не будем на землю…

– Да? И куда мы денемся?

– Юэ.

– Чего?

– Юэ.

Не понимаю. Делаю вид, что понял, киваю, чтобы он от меня отвязался.

Старый китаец распахивает окно, что делаешь, что делаешь, ты же нас угробишь…

Взмахивает рукавом. Что-то круглое, блестящее выкатывается из рукава, падает в небо, летит в пустоту. Приглядываюсь, не верю себе, неужели… неужели…

Да.

Так и есть.

Спрашиваю:

– А там город есть?

– Е, е… – кивает Во Юэ.

То есть, я еще не знаю, что он Во Юэ.

И не узнаю.

Потом я буду называть его комендантом города.

– Книга.

Киваю. Книга так книга. Это хорошо, когда книга, я, правда, уже не помню, когда последний раз книгу в руки брал. Ну да ладно. Книга. Купить книгу, продать книгу, найти книгу, спрятать книгу, что прикажете, то и сделаю.

– Книга.

Смотрю на него, не понимаю – что книга. Нет ведь, не скажет, уставился на меня, повторяет:

– Книга.

Не выдерживаю:

– А что… книга?

– А то книга… с ума он сошел, понимаете?

– К-кто?

– Эшли.

Отчаянно припоминаю. Эшер, Эш… нет, Эшер, это другое что-то. Эшерихия Коли. Тоже не то. Эшли…

– А это…

– Величайший полководец, – он смотрит на меня так, будто сейчас добавит «Стыдно не знать».

А мне не стыдно не знать.

– И он…

– …сошел с ума.

– А книга…

– …лежала на столе. В комнате… когда он исчез.

Не понимаю:

– Так сошел с ума… или исчез?

– Сошел с ума… и исчез.

Пытаюсь догадаться:

– Я… я должен его найти?

– Нет-нет, его уже нашли… в лагере пацифистов…

– Так в чем же…

– …книга.

Киваю. Книга так книга.

– Он сошел с ума.

Поддакиваю:

– Эшли?

– Нет. Крайли.

– А он…

Тут же хлопаю себя по лбу, вспоминаю:

– Магнат.

– Магнат.

– Сошел с ума?

Мой заказчик кивает:

– Сошел с ума.

– И пропал?

– Нет. За полгода промотал состояние.

Вспоминаю:

– На благотворительность?

Мой заказчик фыркает. Мой заказчик. Не знаю имени. Не вижу лица. Мне не положено знать. И видеть не положено.

– Книга.

Спохватываюсь:

– Найти книгу? Уничтожить книгу? Спрятать книгу?

Он мотает головой.

Говорит одно-единственное слово.

Но и от этого слова меня передергивает.

Их четверо.

Нет, вру.

Пятеро.

И что-то подсказывает мне, что это еще не все.

Они кланяются мне – как актеры на сцене, ведут меня по комнатам, а вот тут у нас офис, а вот тут старинный особняк… Уютное тепло камина манит меня, мои спутники чувствуют это, не знаю, как, но чувствуют, ведут меня к очагу. Смотрю на старинную карту на столе, живо представляю себе старинный город, затерянный в джунглях…

– Чай, кофе? – спрашивает молодой парень в дорогом костюме, – или покрепче чего?

Настораживаюсь:

– Не отравите?

– Не сейчас, – мотает головой сухонький старичок в кресле-качалке, – э-э-э… а вы извините, конечно… а вы… как… приключения любите или вам поспокойнее чего?

Оживляюсь:

– Приключения.

– Ну, тогда вам ко мне, – молодой человек подсаживается рядом, – итак, тем зимним вечером мы с дядюшкой сидели у камина, когда мое внимание привлекла старинная карта: я видел её и раньше, дядюшка использовал её в качестве абажура, а сегодня она отвалилась и лежала на столике…

…одно-единственное слово:

– Прочитать.

– Он пропал.

Это скажут про меня завтра.

А потом вызовут кого-нибудь и скажут:

– Книга.

А потом добавят фразу, от которой у исполнителя похолодеет сердце:

– Прочитать.

И надо спешить, надо торопиться, пока они не сказали:

– Сжечь.

Вхожу в кафе, устраиваюсь за столиком, делаю вид, что старательно изучаю меню, да, да, мне кофе, пожалуйста, листаю книгу, мелькают знакомые строки – …мое внимание привлекла старинная карта: я видел её и раньше, дядюшка использовал её в качестве… Прихлебываю кофе, оглядываюсь – нет, никто не смотрит – выхожу из кафе, книгу оставляю на столике…

…получилось.

И это только один шаг.

Маленький шаг.

– Ну, понимаете… вот живет человек… делец какой-нибудь, который за деньги мать родную продаст… или там вояка какой-нибудь, для которого все люди делятся на своих и чужих, никаких полутонов, кто не с нами, тот против нас…

– Так…

– Ну и вот… вот такой человек открывает книгу, а там на первых страницах и не происходит ничего толком… по комнатам сидят, ходят туда-сюда, разговаривают ни о чем… И к читателю присматриваются, где он скучать начнет, где оживится, обрадуется… И дальше смотрят, что ему предложить, или уютный детектив у камина, или приключения по всему земному шару… Ну и героев ему подберут, как ему нравится…

– Это что… интерактивная книга, что ли?

– Ну…

– А как это она…

– Ну… не знаю… ноу-хау какое-то… похоже, книга воспринимает нейронные импульсы человека… сигналы мозга слышит…

– Интересно.

– Ну и вот, завлечет человека так, что он оторваться не может… а потом потихоньку его подталкивать начнет… к доброму, к светлому к чему-то… Ну там вояке девушку какую подсунут, он в неё влюбится, а тут окажется, что эта девушка из вражеской страны… Или еще как… И читатель книгу закрывает, он уже другим человеком стал…

– Вот как… – скажет мой заказчик…

Нет, ничегошеньки-ничего он не скажет.

Потому что ничего я ему не расскажу.

Совсем.

Киваю:

– А вы ошиблись.

Это я говорю им всем.

Всем.

Они смотрят на меня с недоумением, как ошиблись, почему ошиблись, быть такого не может.

Повторяю:

– Ошиблись. Вот к вам человек пришел, вы про него что решили?

– Что приезжих терпеть не может…