Владимир Козлов - Вальтер. Горькое молоко – 3

– А как? – спросил Марек.

– Иностранный язык учите на пять и цветы ей купите, вот как! – засмеялась Маргарита, – а ты Колчин, безусловно, хочешь повторить судьбу своего брата Беды. – Он ведь парень неплохой был и в школе сообразительностью отличался. А видишь, связался с дурной компанией и сломал свою молодость.

– Мало – ли кто не совершал ошибок по молодости, – сказал Вовка. – Серёга жизнь изучал в тюрьме и характер свой закалял. А не побывал бы там, то не журналистом бы работал, а около сараев в карты играл.

После чего он дёрнул за рукав Саньку и повернулся спиной к учителям.

Лара посмотрела в спину подросткам и укоризненно покачала головой.

…Про эту шалость никто не узнал в школе, но на лице у Лары осталось красное пятно, которое она ежедневно припудривала. А вместо букета цветов Санька принёс ей из дома комнатный цветок в горшке, из дома упёр, и который после оказался острым перцем. После этого прошло три года. Ребята повзрослели. За это время у Нади Крупицы умерла мать, и её поместили в детский дом. Лара её жалела и постоянно опекала. Иногда брала к себе домой на выходные, но удочерить ей Надежду никак не удавалось. Куча документов и некоторые факторы не давали ей такой возможности. Вовка тоже повзрослел и на свою подружку детства Надежду стал смотреть по – иному. Прекратились колкости и обзывания. А на восьмое марта он подарил ей и Ларе по томику стихов Эдуарда Асадова, которые ему достал Август.

…После очередной отсидки освободился Лука Волков, с которым при первой его судимости некоторый отрезок времени Сергей Беда провёл на одной зоне. Лука с тех пор ещё три раза был осужден, но ума не набрался. Дружбу водил не со своими сверстниками, а больше с подростками. Он устроился на работу токарем и жил во времянке у своего дальнего родственника инвалида Кадыка. Всё свободное время Лука находился во дворе и крутился около голубятников или развлекался рядом с подростками.

О своём пропавшем брате Юре Лбе, который сгинул бесследно, после дерзкой истории связанной с подпольным дельцом Суворовым он ничего не знал.

В конце мая приехал из Ярославля на выходные младший Федя Моня. Он там оканчивал военное финансовое училище. Моня ходил по городу в военной форме и бравировал тем, что учится в училище, и что через год на его плечах будут сидеть погоны офицера. Осознавая, что его дядька начальник милиции, вёл он себя во дворе с ребятами младше его как Наполеон. Всё таки силовая должность его родственника вселяла в Моню элемент неприкосновенности. Считая, вряд – ли кто осмелиться пойти в контру с с ним, зная, что у Феди за спиной стоит властный родственник. Но эта страшилка годилась для четырнадцатилетних мальчишек, но не для Колчака и его друзей.

Было солнечное воскресение и ничего плохого пацанам игравшим в карты не предвещало, пока не появился в саду Моня. Он был, выпивши, и вёл себя, как будто он уже имеет чин не ниже полковника:

– Вот призовут вас в армию, – говорил он, – попадёте ко мне служить. Я вас научу Родину мать любить. Кроме карт и драк ничего не знаете. Разгильдяями растёте, а это ни есть правильно. Я из вас сделаю бойцов. Быстро в Афганистан или на Кавказ отправлю, за порядком смотреть.

– Моня ты лучше, чем нотации нам читать, дай мне форму твою на дискотеку сходить, – подтрунивал его Колчак.

Тот, принимая это за чистую монету, стойко отказывал. Начинал говорить о воинской присяге и доблести мундира.

…Витя Леонов – взрослый мужчина – инвалид третей группы, работавший почтальоном и слывший знаменитым рыболовом, наблюдая за игрой, сказал:

– Владимир ты лучше попроси у него форму сфотографироваться на водительские права. У твоего Серёги есть же Волга. А тебе покататься вдруг захочется. Милиция, когда тебя увидит что ты в форме, штрафовать ни за что не будет.

– Верно Витя, – подхватил его идею Колчак, – давай Моня за бутылку на часок твою форму?

– Бутылка это маловато будет, – скривил губы Моня, – вот двести рублей впору, но деньги вперёд – моментально согласился он.

– И мне не забудешь налить, – сказал Витя Моне, – как подателю рациональной идеи.

Вовка вытащил из кармана двести рублей и отдал Моне. Тот проверил деньги и, засунув их в карман брюк начал раздеваться до пояса. Брюки он категорически отказался снимать, сославшись на то, что на права не обязательно сниматься в полный рост и их он снимет, только в том случае если Колчак добавит ещё сто рублей. Шутка стала превращаться в проверку будущего офицера, на верность присяги о которой он фанатично минуту назад рассказывал пацанам. Мальчишки с интересом наблюдали на торг, зная, что Вовка сейчас выкинет сногсшибательный номер.

Вовка взял рубашку с галстуком и фуражкой, передав всё это Жиге, настаивая, чтобы Моня снял брюки. Моня убедительно просил ограничиться тем, что он дал ему. Колчак с омерзением смотрел на Моню, а затем громким голосом сказал, что форму предателя никогда в жизни на себя не оденет.

Моня такого оборота не ожидал. Со злым лицом, которое делало его необычайно смешным, он поднял вверх кулаки. В синей майке, с худыми руками, брызгая слюнями, он сделал угрожающий шаг в сторону крепко сбитого Колчака. Но Вовку этот выпад не смутил. Он перешёл на шутливо – официальный тон. Выразительно сделав заявление в присутствие всех окружающих:

– Парни, вот здесь на историческом месте, где несколько десятилетий назад возвышался бюст великого и гениального Ленина, в присутствии последователей его учения в лице Педро и Жиги, Курсант Ярославского училища Фёдор Моня, нарушив присягу и опозорив честь мундира, замарал Родину, за двадцать червонцев. За эти деньги можно купить в народных промыслах пару лаптей и хохломскую матрёшку. Даже Иуда, продавая Христа за тридцать серебряников, имел навар в пятьдесят семь граммов чистого золота. Позор таким офицерам России.

Моня не подумал, что когда – то маленькие мальчишки давно подросли и мышцы свои накачали. Он наотмашь, хлёстко ударил Вовку, который не ожидал, что на Моню оскорбительно подействует его шутливый монолог.

Номер действительно получился «сногсшибательным». Колчак двумя сильными ударами, уложил своего обидчика между двух тополей.

Не поняв, что произошло, Федя вскочил на ноги, и сломя голову пошёл напролом на Вовку, но в ответ получил встречный мощный удар в глаз, после которого Моня схватился за голову и, взвывая на весь двор, в одной майке побежал домой. Добежав до подъезда, он споткнулся о бордюр и разбил себе коленки, при этом изрядно подпортил военные брюки. Жига вслед ему крикнул, чтобы он забрал свою амуницию, но ему было не до формы.

– Сейчас будет кипяток пацаны, – сказал Жига, – пошли к сараям или на стадион?