Вячеслав Береснев - Лысая

© Вячеслав Береснев, 2018

ISBN 978-5-4490-7324-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Внимание!

Здесь присутствует достаточно большое количество ненормативной лексики, а ещё говорится про алкоголизм, депрессию и суицид. Автор не оправдывает и не поощряет приведённых в произведении поступков, а просто фиксирует реальность.

Также здесь присутствуют строки из песен популярных и не очень групп, вроде «Сплин», «Город 312», «Мельница», «Канцлер Ги», «Порнофильмы», а также песни Чичериной, Кошки Сашки и нескольких зарубежных исполнителей: «Green Day» или «Escape the Gate» (список не полный). Автор не заявляет никаких прав на приведённые строки, если они будут читателями узнаны.

Большинство персонажей взяты с реально существующих людей, но в то же время реальные фамилии никак не связаны с персонажами, которым принадлежат; некоторые события полностью повторяют реально произошедшие.

Не рекомендуется к прочтению людям высокоморальным и во всём всегда умным и правильным.

– Ну что? – спросила Тамара Геннадьевна, взяв длинную и тонкую указку в пальцы. – Не вижу леса рук, четвёртый «А». Кто-то может решить этот пример?

Как обычно, в такие моменты четвёртый «А» замолкал – воцарялась тишина. Доносились с улицы звуки далёких машин, крики классов, занимающихся физкультурой и первоклашек, которых уже отпускали по домам. На подоконник приземлился взлохмаченный голубь. Походил туда-сюда, покивал и улетел.

– Я могу, – над классом взлетела рука.

Среди ребят пронёсся шёпоток: «Рыжая…»

Тамара Геннадьевна кивнула:

– Если больше идей нет… Выходи, Павленочка, покажи классу, как ты решила.

Пашка спокойно встала, взяла тетрадь, подошла к доске, искусно миновав все выставленные подножки. Взяла мел и вписала после примера число, которое получилось в её вычислениях.

Повернула голову и посмотрела на учительницу.

– Правильно, – кивнула Тамара Геннадьевна. – А теперь сотри ответ и напиши, пожалуйста, как ты решила.

– Вот так, – Пашка повернула тетрадь так, чтобы ей был виден решённый пример.

Глаза Тамары Геннадьевны за острыми очками несколько секунд скользили по листу. Затем учительница развернулась к столу.

– Садись, Павлена. Мы так не решаем.

– Но у меня получилось правильно.

– Я вас совершенно не этому учила! – возмутилась учительница. – То, что у тебя тут накалякано – бред сивой кобылы. Я делаю вывод, что ты откуда-то списала.

Спорить было бесполезно: развернувшись, Пашка закрыла тетрадь и пошла прочь. На этот раз она забыла про подножки, а одноклассники, к сожалению, не забыли: Пашка рухнула промеж парт и весь класс захохотал.

– А ну замолкли! – прикрикнула на них Тамара Геннадьевна, хлопнув по столу. – В этом нет ничего смешного!

Все притихли.

За окнами стояло тёмное зимнее утро. Класс клонило в сон, одна только учительница со смешной фамилией Бобых была бодрее всех живых. Взяв мел, она написала на доске уравнение, заданное на дом и постучала по нему указкой. На звук уравнение было ещё отвратительнее, чем на вид.

– Просыпаемся, седьмой «А»! – голос у Бобых тоже не был райской мелодией, особенно когда она его повышала. – Честно признавайтесь, кто не решал?!

Над классом плавно поднялось несколько робких рук.

– Все – дневники мне на стол. Значит, остальные решали. Так чего сидим? Кто может показать, как решить?

– Я могу.

По классу прошёлся еле слышный шёпот: «Бритая…».

Павлена Романова, семиклассница с короткой стрижкой – почти «ёжиком» – и угрюмым выражением лица, медленно поднялась с места, взяла с парты мятую тетрадь без обычной клеёночной обложки, и пошла к доске. По пути специально пнула тяжёлым ботинком неаккуратно поставленную подножку. Выставивший её Рубенцов шёпотом выругался. Естественно, Бобых всё услышала: помимо своего громкого голоса она, когда нужно, обладала ещё и феноменальным слухом.

– Рубенцов, это что за выражения?! Дневник на стол, живо!

– А чё я сделал, чё эта дура пинается?!

Проигнорировав и Рубенцова, и Бобых, Пашка подошла к доске, взяла мел и в точности переписала из тетради записанную формулу, добавив в конце ответ.

Спустя несколько секунд у Бобых отвисла челюсть.

– Через дискриминант?! Романова, ты что, совсем больная, мы его ещё не проходили?!

– Ну и что, – Пашка пожала плечами, кладя мел обратно. – Ответ-то правильный.

– Но решила ты его неверно! – настояла на своей глупой истине Бобых, хлопнув по столу стопкой захваченных за последние минуты дневников, незаметно перекочевавших на её стол. – Мы ещё не проходили решение по дискриминанту. Значит, ты откуда-то списала.

– Да ниоткуда я не списывала, я сама решила! – крикнула ей в лицо Пашка, топнув тяжёлым ботинком так, что на соседних партах подскочили карандаши. – Если я умею решать так, то на кой чёрт мне…

– Ты ещё со мной поспорь! – взвыла Бобых во весь голос так, что стёкла задрожали. – Как я говорю, так и надо решать, понятно тебе?! Дневник на стол, и вон из класса! И на урок не возвращайся!

– Десятый «А», тихо, я сказала!!!

Не сказать, что после этого класс окончательно притих, но хотя бы бумажки на задних рядах летать перестали. Тяжело вздохнув, Раиса Лаврентьевна – она же Бобых – перевела взгляд с верхушек деревьев за окнами на шумный и непослушный десятый «А».

– Начнём с домашнего задания, – произнесла она, раскрывая методичку. Судя по её лицу, последнее, что ей сейчас хотелось делать – это вести один из заключительных майских уроков у десятого класса, разъясняя примеры и задачи, которые им в этом году не пригодятся, а в следующем уже благополучно смоются из голов даже самых прилежных отличников. – Кто-то решил?..

– Я, – и над классом взлетела рука в чёрном браслете.

Бобых неодобрительно поморщилась. По классу прошелестел шёпот: «Лысая…».

– Кто-то ещё?

Никто больше желания не изъявлял: все отличницы на первых рядах знали, что Раиса Лаврентьевна всегда придирается к любому решению, будь оно даже самым правильным. Только классная отличница Гульвира (по прозвищу «Костыль») всегда решала всё правильно – но сегодня её в классе не было.

Бобых вздохнула.

– Ну выходи, Романова… «Блесни» знаниями.

И с места поднялась почти что взрослая Пашка: широкоплечая, в мешковатой кожаной куртке, с браслетами на руках, и главное – совершенно лысая. Над правым ухом, в котором блестел чёрный пирсинг, был приклеен пластырь.

– Как тебе не стыдно в школу в таком ходить, – неодобрительно произнесла Бобых, морщась, как от святой воды.