Валерий Киселев - Осколки памяти. Рассказы

– А-а! – услышали они крик, а скорее – вопль.

В Савельева, который пробирался вдоль стены дома, выпустил очередь из «шмайссера» выскочивший из-за угла немец. Он сам тут же сел от чьей-то пули, бойцы взвода побежали было дальше, через улицу, но из-за домов гитлеровцы стреляли прицельно и все атаковавшие вернулись на занятую раньше часть улицы.

На несколько минут стрельба с обеих сторон стихла, все, словно опомнились – «Что они делают!», и начали, кто со страхом, а кто и с радостью, что живой, осматриваться по сторонам.

Сережа упал посреди пыльной улицы, но, увидев, что по сторонам его никого из своих нет, ползком вернулся за бугорок. Возле убитого Савельева сидели на корточках трое, в том числе дядя Вася.

Если бы не расплывшееся, еще не успевшее потемнеть пятно и дырки от пуль на груди, то Сережа бы не поверил, что Савельев мертв: лежал он, словно крепко спал, в нормальной позе. Лицо не было искажено болью, волосы шевелились от ветерка, открытые глаза, не мигая, смотрели прямо на солнце.

– Еще дышал немного, – тихо сказал кто-то, – А голова уж как у воробья подстреленного… Да-а, не ему бы погибать: пятеро ртов дома остались. Рука не поднимется написать…

Немец, который убил Савельева, лежал у дороги, слабо перебирая ногами – ему смерть досталась медленная.

– Почему сидим? – подошел, пригибаясь, младший лейтенант Ворошилов, – Убитых никогда не видели? Приготовиться к атаке!

Капитан Тарусин в начале атаки батальона, когда все роты поднялись дружно и пошли быстрее, чем он даже хотел, приободрился было, но ощущение, что что-то с ним случится – не покидало его. Во рту был незнакомый доселе металлический привкус, словно смерть была уже в нем.

С радистом и связными от рот он быстро передвигался за атакующими цепями. Еще издали заметил, как впереди, справа за лощиной, из-под танка работает немецкий пулемет, приказал оказавшемуся рядом расчету сорокапятки подавить его, под танк попали с первого же выстрела, для гарантии дали и второй. Тарусин перебежками стал продвигаться ближе к цепям, чтобы лучше видеть поле боя – а он кипел по всему фронту, мелькали фигурки солдат, то и дело вставали и медленно притягивались к земле разрывы.

В деревне он заметил высокую кирпичную трубу, подумал еще, что наверняка там должен быть пулемет и от этого затянул перебежку – последние несколько метров он и понимал, что лихачит. В левом бедре, а он ее, эту боль, словно и предчувствовал, возникла такая боль, что он, не владея собой, упал. Ногу как будто кто-то скручивал винтом со страшной силой. Закрутился, пытаясь так унять боль, но она только усиливалась. Подбежал боец – за расстегнутым воротом гимнастерки матросский тельник – потащил ползком. Тарусин, не жалея пальцев, хватался за траву, помогая ему. В голове же, снимая боль, стучала мысль: « Как же так, как теперь батальон? В самом начале, обидно… Кто догадается быстро заменить…»

А батальон, вернее то, что от него осталось после первого яростного броска, в коротких беспощадных схватках выбил немцев из этой деревушки и на несколько минут залег на огородах, переводя дыхание.

Заменивший раненого Тарусина капитан Сергей Власов, его зам. по строевой, снова поднял батальон, и люди, сбившись группами по несколько человек – это то, что осталось от взводов, перемахнули через лощину, сбили очумевшие остатки роты немцев с высотки и вышли к другой деревушке, перед которой хорошо были видны траншеи. Здесь атакующих поджидали другие немцы, свежие и с пулеметами.

До траншей было всего метров триста, но преодолеть это расстояние ни на втором, ни на третьем дыхании, да еще под огнем – было пока невозможно.

Сережа Кисляков упал лицом в траву, не думая, чтобы упасть поудобнее – как лег, так и ладно. Никак не удавалось установить нормальное дыхание, ломило дёсны, рот забило пылью, тело – мокрое от пота, что и трусы прилипли, ноги одеревенели от напряжения, хотелось охать и стонать. Он ничего не понимал в тактическом замысле командиров, откуда ему было знать, что их полк к вечеру должен был занять станцию Змиевку, а потом идти на Кромы, обходя Орел стороной, отчего, когда другим дивизиям дадут почетные наименования, у них шутники окрестят свою «Мимоорловская».

Он ни о чем не думал вообще все это время, а только падал, бежал, стрелял, поднимался – делал все так, как и хотел от них в итоге на тактике их ротный, и только иногда с удивлением понимал, что еще дышит. Позади остались столько его товарищей, с кем утром он шел к передовой, что от одной этой мысли немело сознание и собакой хотелось завыть.

– Чего лежишь, Сережа? Окапывайся давай! – услышал он голос дяди Васи.

Сережа нащупал на бедре лопатку, вытащил ее из чехла и с усилием вонзил в землю. Обстрел усиливался, все чаще и чаще вокруг с противным визгом стали рваться мины, и Сережа, не столько лопаткой, сколько руками, обрывая ногти, выкопал под собой ямку.

По деревне, что просторно раскинулась впереди, разгуливали два «Тигра». Они то и дело били с места по залегшему батальону, так, что лопался воздух, и снаряды оставляли на поле огромные дымящиеся ямы. Сережа видел, что справа на соседей, далеко, правда, из-за бугра выползло штук шесть танков или самоходок, и с облегчением подумал: « Хорошо, что не на нас…».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.