Наталия Журавлева - Кладбище Убитых Надежд. Заглянув за грань…

Глядишь, и меньше б к ночи ныли ноги…

Нет, эти бесконечные дела

Её угробят, вы уж мне поверьте!

Кряхтя и охая, старуха плед взяла

И бережно укрыла плечи Смерти.

11.01.2014

И умер он. И вверх метнулась птицей

Его душа, свободу ощутив.

Растаяли события и лица,

И зазвучал торжественный мотив.

Далёкий, становился он всё ближе,

Надломленный, как первый взмах крыла,

Глухой, как шум дождя по ветхой крыше,

Но с ясной нотой света и тепла.

Пространство чистой музыкой наполнив,

Потоками восторженно лились,

Накатывались звуки, словно волны…

Душа неслась на этих волнах ввысь.

И трепетной, звенящею струною

Натягивалась тонкой нити связь

Души свободной с пристанью земною,

Дрожала, умолкала – не рвалась!

А фуга сфер влекла всё выше, выше —

К сверкающим, отверзнутым вратам,

И зов Земли душе уже не слышен:

Её ничто не держит больше там.

Прошли судьбой отпущенные сроки:

Земная жизнь – космический каприз.

Остались недописанные строки!..

Душа летела жарким камнем вниз.

…Отчаялись врачи спасти младенца:

Он слишком рано поспешил на свет…

Душа вселилась в крохотное тельце.

Открыл глаза вернувшийся поэт.

01.11.2012

Кобылка пегая под старость

На свет произвела конька.

И смерть её была легка,

А я с жеребчиком осталась.

В хлеву, где кровью пахло пряно,

Дрожал он, как осенний лист,

И жалок был, и неказист,

Придя ко мне из сказки прямо:

Кривая спинка, хвост колечком —

Тебя я помню, Горбунок…

И слабый жизни огонёк

Теперь горел в избе, под печкой.

Соседка плюнула брезгливо:

«Отродье бесово! Урод!»

И свой хулу исторгший рот

Перекрестила торопливо.

Целуя бархатный носишко,

Я утешала: «Не беда!

Поверь, что это ерунда!

Ну не читает баба книжки!»

А он в ответ прядал ушами,

Губами соску теребил

И молочко, стараясь, пил,

И льнул ко мне, как чадо к маме…

Прошла зима темно, тягуче,

Окреп заметно мой конёк.

Вспушились гривка и хвосток,

Но в остальном не стал он лучше:

И ножки тонкие, худые,

И острым горбиком спина…

Меж тем уже пришла весна.

Всходили травы молодые:

Пролил тепло в поля и долы

Животворящий солнца блеск,

И был разбужен сонный лес

Пичужек щебетом весёлым.

Впервые в жизни мой худышка

Запрыгал резво по лужку

И тут же к новому дружку

Слетелись с визгом ребятишки.

Тянули тёплые ладошки,

И горб восторгу не мешал:

Конёк сродни был малышам.

Он осторожно хлеба крошки

С руки брал мягкими губами,

Носился вихрем, озорной —

Казалось, хвастал предо мной

Своими первыми друзьями.

Крестились бабы – вот народец! —

Пролив притворную слезу:

«Пусти его на колбасу!

Зачем тебе такой уродец?!

Уж больно страшен твой коняшка,

И сразу видно: не жилец!

Чего оттягивать конец?

Издохнет попусту, бедняжка!»

Но он сдыхать не собирался

Всем предсказаньям вопреки:

Резвился в поле, у реки,

И самым лучшим мне казался.

Так рос конёк, забот не зная,

И крепла между нами связь…

И вот уже подобралась

К порогу осень золотая.

Гордился лес убранством пёстрым,

Стал воздух свеж, темней река,

А взгляд горбатого конька

Все чаще был прикован к звёздам…

Той ночью звёздное сиянье

В сто крат усилила луна.

И я смотрела из окна,

Недвижно, затаив дыханье,

Как снова бархатные выси

Молил о чём-то Горбунок…

Он к звёздам полететь не мог!

Свои безрадостные мысли

Забыла в то же я мгновенье:

Вершилось что-то за окном…

Казалось, был объят огнём

Конёк! И ровное свеченье

Вдруг озарило двор безлюдный,

И было ясно видно мне,

Как лопнул горбик на спине,

Расправил крылья сильный, чудный,

Прекрасный конь, как снеги, белый,

И грива длинная – огонь!

В слезах следила я, как конь

Взлетел над миром – гордый, смелый…

И скоро скрылся он из вида

В дали бездонной, в тьме ночной.

Легко расстался он со мной!

И горько сердце жгла обида…

Мой конь вернулся в полнолунье,

И при сияющей луне

Свои крыла подставил мне.

И я с тех пор слыву колдуньей…

09.01.2015

«Ты вечером закрой плотнее ставни:

Нечистая шалит ночами сила!

Она уж многих слабых искусила, —

Учил меня уму седой наставник. —

Ты слышала о страшном чёрном госте?

Его шаги звучат во мраке гулко,

Пугает он живых ночной прогулкой,

А днём считает жертвы на погосте.

Но если он свои поднимет веки,

Холодным на тебя посмотрит взглядом,

То душу навсегда отравит ядом

И заберёт тебя в свой мир навеки.

Не слышала, дитя, об этом? Странно…

Я расскажу». В руках дрожали чётки.

Раздался бой часов звеняще-чёткий…

Он говорил и складно, и пространно,

Но страх и непокой его снедали.

Душа тряслась, как робкая овечка,

У бедного простого человечка,

Перед собой увидевшего дали,

Смешавшие соблазны и угрозы:

Там дождь – солёный, а у моря душно,

Порок живёт под маской благодушной,

Важней цветка шипы для чёрной розы.

Там хо́лмы поросли дремучей елью,

И росы в полдень падают на травы,

А кубки по́лны сладостной отравы,

И служат косы мёртвых дев постелью.

Со всех грехов там сорваны засовы,

Бегут потоки с похотью и скверной,

И властелину служат службой верной

Суккубы, духи, грешники и совы.

Там неизвестно слово «человечность»,

Гоморра и Содом в основе мира.

И по веленью чёрного кумира

Там на часах одно лишь время – вечность».

И я кивала, всё об этом зная…

Мне сердце растревожили виденья:

Уже давно по воле провиденья

Я двух миров послушная связная.

Туманя мозг словесной филигранью,

Я, на инстинктах низменных играя,

Веду к чертогам про́клятого рая…

Пошёл за мной – и ты уже за гранью…

О мирре ты забудешь и елее,

Запретного вкусив со мною пло́да!

Порвались чётки… Стуком бусин – ода

Проснувшемуся гостю…

Будь смелее!

27.08.2013

«Дай мне руку, дитя. Мы с тобою пойдём

Вслед за тёплым танцующим ветром.

Серый мир зацветёт под весёлым дождём,

Счёт не будем вести километрам!

Счёт не будем вести промелькнувшим годам: