Вера Лоранс - Имена человеческие. Сборник рассказов

Мы с мамой вошли в здание – большое, белое. Я ухватился за её руку, вжался в её пальто и зажмурил глаза. Маме пришлось зайти в кабинет заведующей вместе со мной. А потом мы пошли в группу. Мама с трудом оторвала меня от себя и, несмотря на слёзы, брызнувшие из моих глаз, раздела.

– Будь молодцом! – она улыбнулась и только на секунду прижала меня к себе. А потом ушла, оставив меня одного в этом страшном детском саду. И я не побежал за ней. Потому что мои ноги стали подкашиваться, и я опустился на пол посреди раздевалки. Какая-то тётенька подошла ко мне и сказала:

– Какой большой мальчик, а как плохо себя ведёт. Если сейчас же не встанешь, я позову всех детей, и они будут смеяться.

Я поднялся и поплёлся за ней, не глядя по сторонам. Я видел только пол под ногами, выкрашенный в коричневый цвет. Когда мы зашли в группу, я поднял голову, быстро огляделся по сторонам и снова стал смотреть на пол.

– Дети, к нам в группу поступил новенький мальчик. Познакомьтесь с ним, – тётенька наклонилась ко мне, – А меня зовут Варвара Петровна. Я воспитательница. И ушла.

Кто-то подошёл ко мне и тронул за руку. Я посмотрел – это была рыжая девчонка с большой куклой.

– Меня зовут Таня. А тебя?

– А меня зовут Валя.

Они стали смеяться все сразу. Обступили меня со всех сторон, дёргали за шортики, тыкали в меня пальцами и кричали:

– Он девчонка, девчонка!

Я стоял в кругу и плакал, пока не пришла воспитательница. Она накричала на детей и спросила меня, хочу ли я в туалет. Я молча кивнул, и она проводила меня до дверей туалета. Я стал писать, и вдруг услышал крик:

– Он не девчонка! У него есть пиписка! Он не девчонка!

В дверях стоял высокий мальчишка и разглядывал меня во все глаза. Потом он перестал кричать, подошёл ко мне и протянул руку:

– Я Дениска. Если кто будет тебя обижать, скажи. Давай дружить. У тебя есть игрушки?

– Есть, – прошептал я и шмыгнул носом.

– Не реви. Ты не девчонка, у тебя есть пиписка, значит, ты не должен реветь. Так мой папа говорит. Пойдём играть?

С того дня мы были неразлучны. Все знали, что мы друзья, и обидеть одного из нас означало схлопотать от другого. Общения в садике нам не хватало, и нашим родителям пришлось подружиться, чтобы выходные проводить вместе. Мы все вместе выезжали за город. Летом купались в озере, осенью собирали грибы в лесу, зимой катались на лыжах. Все дети из группы нам завидовали. Однажды я слышал, как один мальчик предлагал другому:

– Давай будем дружить, как Денис с Валькой.

Я тогда подумал, что у них так не получится, что так дружить можем только мы.

Через два года мы пошли в первый класс и сели за одну парту.

В стране шла перестройка. Родители часто сидели без зарплаты. Мамы умудрялись как-то кормить нас, а мы ели всё подряд, и нам всё было вкусно. Мой отец оставил военную службу, пошёл работать на завод. Потом мои родители и вовсе решили уехать в другой город, на другой конец страны. Там жили дедушка с бабушкой, мамины родители, и взрослые решили, что вместе выживать будет проще.

Мы с Денисом поклялись друг другу в вечной дружбе, и я с родителями уехал.

Письма друг другу поначалу мы писали часто. Потом, правда, стали писать реже – школа, новые увлечения, новые приятели. Но появился интернет, и стали наблюдать за жизнью друг друга чаще. К тому же интересы были общими – информационные технологии. Делились друг с другом своими достижениями, каждый радовался успехам другого. Я знал, что такого друга, как Денис, больше мне не найти.

Он тоже уехал из того города, в котором мы встретились и подружились.

Мы жили теперь в разных странах. Военные конфликты, возникающие на окраинах бывшего когда-то одним огромного государства, добрались до его страны. Люди разделились на два враждующих между собой лагеря.

Мы с ним тоже оказались по разные стороны. Я пытался убедить его в своей правоте, он меня – в своей. Ни у меня, ни у него ничего не получалось. Каждый оставался при своём. У каждого была своя правда.

Я больше не мог бездействовать. Я решил ехать в ту страну, чтобы защищать её от врагов. Никто не смог меня отговорить.

В день отъезда я зашёл на страничку своего бывшего друга в социальной сети и увидел его новую фотографию. Он стоял, держа направленный на меня автомат…

…Он стоял, держа направленный на меня автомат. Я не мог заставить себя взглянуть в его глаза ещё раз. Я смотрел на землю под ногами, на ствол автомата, а передо мной прокручивалась лента какого-то кинофильма, вытащенного из памяти этим железным стволом. Это был фильм о нас, живших когда-то в другом мире…

В чудеса он не верил, поэтому они с ним не происходили. Пожалуй, чудом можно было посчитать разве что его рождение. Мать его была уже старой девой, поставившей крест не только на своём замужестве, но и на отношениях с мужским полом вообще. Отец, разочарованный двумя неудачными браками в молодости, последний десяток лет жил скудной холостяцкой жизнью, поглощая утром и вечером бутерброды с докторской колбасой дома и какой-нибудь супчик и гуляш в заводской столовке в обед.

Так бы и прожили они в одиночестве каждый сам по себе. Если бы не чудо, явившееся им в образе тёти Клани, соседки старой девы и сотрудницы матери холостяка. Она и свела этих двух несчастных, по её мнению, людей, чтобы обрели они счастье в тихой, спокойной семейной жизни. И заходила потом в гости на правах благодетельницы, всегда сама, без приглашения, и садилась за стол пить чай. Говорила о том, что вот хорошо как, что она их познакомила, теперь сердце её спокойно. Переходила на тему, как трудно людям в возрасте познакомиться, чтобы создать семью и опять повторяла, что хорошо это, что она оказалась рядом.

Когда родился Фёдор, тоже приходила, даже чаще, чем раньше. И говорила уже о том, что хорошо вот так вдвоём, вместе растить ребёнка. А то безотцовщины хватает, разводов вон столько, когда молодые сами знакомятся. Когда Фёдор подрос, стала приносить ему конфеты – всегда почему-то одни леденцы. И называла их смоктунцами. Приносила по две конфетки, протягивала Фёдору и с умилением смотрела, как он разворачивает бумажку, запихивает конфету за щёку. Гладила его по голове, повторяя всегда одно и то же:

– Что, вкусный смоктунец?..

Пила чай с печеньем, разговаривала сама с собой и уходила, погладив Фёдора по голове снова.

Когда Фёдор пошёл в школу, тётя Кланя исчезла. Переехала к двоюродной сестре в маленький посёлок, поселив в своей однокомнатной хрущёвке дочь и внучку этой сестры. С тех пор он о ней ничего не слышал. Спрашивал пару раз у матери, где тётя Кланя, но та в ответ пожимала плечами, и Фёдор вскоре спрашивать перестал, а потом и вовсе забыл о существовании тёти Клани.