Владимир Митюк - Пц Ол

Голос знакомый, и я слушаюсь.

Непривычно светло. Правильно, что мне сразу не открыли глаза.

– Свет, слишком ярко, сделайте потише.

Кто-то, пока неведомый – встаёт, опускает жалюзи.

Я привыкаю, зрение возвращается. Более того, я чувствую силы если не воспарить, то вспрыгнуть со своего ложа, но понимаю, что пока должен быть послушен.

Вспышка, ожог. Я пытаюсь встать.

– Осторожно, капельница, – повторяет девушка… – это она, рыженькая, я узнаю её голос и чувствую руку!

– Надо освободиться от этого.

– Хорошо, но только я не знаю, как с этим обходиться.

Я вижу три штатива, с наполненными колбами, из которых вытекает жидкость и по тонким трубкам перетекает в мой организм. А когда закончится, начнёт капать из маленькой бутылочки с тремя крестиками. И всё…

– Но ведь нельзя, мне сказали….

– Мы слишком многим верим….

Она перекрывает краники, вытаскивает иголки. Мне немного больно, но я чувствую свободу.

И она осознаёт, что я вернулся, и рассказывает:

– Ты подал мне руку, но я не успела тебя коснуться. Дорожка, по которой мы шли – а Сокол был уже близко, раздвоилась, и ты…. Как бы растворился, исчез, а я… Я искала, а потом пошла на этот Сокол, адрес был зафиксирован в моём мозгу, ты понимаешь? – она уже отодвинула штатив на колесиках, и расправлялась с другим, – но испугалась, вдруг там ловушка? Уехала на троллейбусе, подальше от заколдованного места, но город не покидала.

Устроилась на работу в Нижнем парке, в зверинец – у меня московская прописка, так что проблем не было, ночевала в сторожке и убирала за животными. Гастарбайтеров тут не берут, а работа даёт средства к существованию и жильё. А потом из сторожки перебралась в маленький домик, с кухонькой и душем, там же.

Сначала я боялась, а потом стала искать тебя, сама, ведь ни у кого не спросишь, но никаких следов. Могла рассчитывать на случай или интуицию.

– И вот…. На третий день – новости. Произошла авария, на страте космического корабля «UNION RUSSIA – 3», судьба экипажа неизвестна.

У меня что-то ёкнуло, но я даже не знаю твоего имени, да и как?

Я вижу и понимаю, что это она, но ещё не освобожден полностью, и посему лишь внимаю нежному, дрожащему голосу. Она поворачивается, коротенький белый халатик, с розовой окантовкой, но почему?

Сейчас мы его приподнимем. Мне достаточно лишь подумать, даже не шевелить рукой, как происходит движение.

– Нет, не надо, – она чувствует, – здесь очередная подстава. Они надеются, что ты расслабишься, и тогда тебя можно будет разобрать живым.

Девушка прикрывает худенькие коленки.

Я снова хочу приподняться, но она меня останавливает почти неуловимым движением головы – мы под колпаком, надо немного подождать. И до меня доходит, что я не знаю имени девушки.

– Как тебя зовут?

– Сара. Иванова, она улыбается, – а ты…. Владимир, да?

– И что было? – ей достаточно полунамёка, или девушка Сара может читать мои мысли? Или уже знала. И продолжила:

– Я слушала местное радио. Не объявится кто-то, случайно… и вот.

– А где мой рюкзак?

– Здесь, на него никто не покусился. Я бросилась искать, и жалко стало, такой не совсем старый, если помрешь.

Какой я старый, в тридцать?

– Зеркало…

– Незачем. Тут, – она едва шепчет, – ты уже изменяешься.

Она приносит мою одежду, я машинально натягиваю джинсы, рубашку.

***

Третий этаж, внизу – газон, решёток нет, сейчас.

Входит дама в кокошнике, но шея у неё обмотана толстым шарфом:

– Что, твой оклемался? Я же предупреждала, всё под контролем. И вы ещё на что-то надеетесь?

Под рукой – только штатив, но тупой. И ещё цепь.

Однако… иголка втыкается в горло, я удерживаю, а Сара открывает краник. Пузырёк воздуха неумолимо следует по своему маршруту. Ослабшее тело – на моё место. Кукла. А когда кинутся искать? Хватит ли нам времени?

Окно не заперто. Мы выпрыгиваем По-очереди. Я… подхватываю девчонку, и мы снова бежим.

Я не выпускаю руки девушки, боюсь, что она снова исчезнет.

***

– Садись, здесь у меня мотороллер, скутер, – уточняет она.

Мы сваливаемся в густую траву. Дикое солнце ухмыляется – мол, доигрались?

– Я не хочу, – Сара понимает, – нет, не могу пока. Но если ты, и это – единственный выход?

Я наклоняюсь, и нежно целую её, она вздрагивает, подаваясь ко мне.

– Только мне бы хотелось, – она привстаёт и сжимает коленки, – чтобы всё было по правилам. Белое платье, очень коротенькое, фата, длинная и прозрачная, и ромашки в волосах. И я – на очень высоких каблуках, ты меня поддерживаешь, и я не боюсь упасть.

Я представляю зал на Фурштадской, минимум гостей, Мендельсон. Мы обмениваемся кольцами, ставим подписи.

– Ты понимаешь?

Я-то понимаю, но не могу сказать девчонке, что не всё подчиняется правилам, и разрушить мечту.

Откидываюсь на спину и смотрю на голубое до боли небо, только на горизонте маленькое лёгкое облачко. Слишком ярко, невольно закрываю глаза. Чувствую, как по руке ползет божья коровка.

Если существуют небеса, то я уже там. И проваливаюсь в сон. Наверное, они всё же что-то сделали со мной.

***

Кто-то щекочет меня травинкой. Протягиваю руку – так и есть, Сара. Пригибаю к себе:

– Ах ты, проказница!

Её волосы падают мне на лицо…. Опять щекотно.

– Но ты так спал, – она наклоняется и целует меня.

– Вставай, поехали! Надо успеть до грозы!

Мне не хочется отпускать девчонку, но что ж поделаешь, обет.

***

– Теперь остаётся добраться до Питера….

– Ты оттуда?

– Да, если приключения не отшибли память….

– А Сокол тебя не устроит? Он ближе, и ехать…. Не хочется возвращаться. Платье можно купить…. И фату.

Я согласен на всё, я так понимаю, мы можем обойтись и без банкета, не надо ни свидетелей, ни родственников.

***

– Я люблю тебя…

– Дождалась….

Субтильная девчонка за рулём, каких-то сорок километров. Мы опять убегаем, на сей раз от грозы.

Мне хорошо, но что, если это снова – иллюзия?

Я смотрю в небо, и понимаю, что это отнюдь не тучка…

День как день. Обычный рабочий день в конце недели. С одним исключением – середина лета и работать не то, чтобы не хотелось, просто мозги плавились от тепла, народ концентрировался там, где ещё не выдохлись кондиционеры. Непривычные к такой жаре. Мне повезло. Кабинетик мой оказался в прохладной зоне, и я мог заниматься делом, в не только перекладывать бумажки, имитируя кипучую деятельность.

Правда, иногда забегали, завидовали. Но так длилось недолго. После обеда ситуация резко изменилась – кого-то из коллег, уходящих в отпуск, решил проставиться. И началось. Я поучаствовал символически, а потом под благовидным предлогом слинял.

Не спасло. Почем-то ко мне стали заходить, приносить какие-то сумки, выпивку. Я отвлекался, но стал замечать, что некоторых посетителей вообще не знаю! На, раз они заходили, значит, не чужды Кириллу, уходящему в отпуск, а, значит, некоторым образом и мне. – О, как у Вас прохладно, можно, мы сумочки поставим – это женщины, – может, выпьешь – с наполненными фужерами и закуской. Да, конечно, нет, не буду….