Александр Новиков - Рассказы и повести

– Калуга!!! Ёш твою в меть!!! Опять на массу давишь! – Громкий шёпот, вырвал Сёмку из задумчивости. Это сменщик его, он пришёл Сёмку на посту сменить. Ну а вы наверное поняли, почему Сёмку распиздяем считали? Не поняли? Задумывался он часто. Причём в самое неподходящее время. Нет, вы плохого не подумайте. Службу он исправно тащил. На старом блокпосту, вовремя тревогу поднимал пару раз, отбивались от чехов. А вот проверки всякие, регулярно его врасплох заставали.

– Зёма! Опять ты на пиздюлину нарываешься! Ну мечтал бы, в блиндаже, на здоровье! Нахрена на посту-то?! – Это Пиф переживает. Корешок Сёмкин. Не земляки они вовсе. Пиф, вообще татарин, а вот сдружились. Почему он, – Пиф? Рифкат его звать. Рифкат Самигуллин. Сокращённо Рифкат, – Риф. Но ребята, первую букву его сокращённого имени, на английский манер называют. Вот и получилось, – Пиф. Кстати, собачёныша, Шайтаном назвал Пиф, когда он его новые берцы изгрыз. А когда генерал проезжий, приказал Шайтана пристрелить, то Пиф со своим ПК, из блиндажа вышел. Ленту стал проверять. Ну мало ли? Может как подавалась проверил? А Сёмка, в две эфки запалы вкручивал. Тоже проверял. А ну как в бою плохо вкручиваться будут?

Гранаты Сёмка любит. Когда после учёбки, в часть попал, его два дембеля сильно избили. Так он дождался когда в палатке они только втроём остались, и у РГДэшки кольцо выдернул. Один дембель обоссался. А второй «Ма-а-ама» кричал. Тоненько так. Они же не знали что граната учебная.

– Иди отоспись. Завтра у Матюхи днюха, он у ротного отпросился, в кафешку сходим. – Матюха, это Димка Матюшев, тоже дружбан Сёмкин.

После обеда пошли в деревню. Вшестером. Сёмка, Пиф, Шварц, Матюха, Ворона и Шайтан. Шварца так зовут, здоровый потому что, как шкаф полутораспальный. Не бывает таких шкафов? А Шварц такой. У Вороны, фамилия Воронин потому что. Ну а Шайтан… Шайтан потому что.

В кафе шашлыка заказали. Ну и водки по двести грамм, для начала. Контрабасы же. Пятеро. А Шайтан, так тот вообще, – вольнонаёмный. Но ему водки не положено. Да и никто выпить не успел. Перед кафе придурок нарисовался, в рай попасть желающий. Вне очереди. Сёмка спрашивал однажды у Пифа, с какого хрена, по ихней вере, за убитых солдат, – в рай впускают. Придурков всяких. Пиф не смог ответить. Ну вот. А тут придурок, целых пять солдат увидел. Пять раз в рай собрался? Швырнул гранату в окно, тот придурок. А Сёмка, он ведь любил гранаты. Вот и прыгнул на неё. А ещё Сёмка думать любил. Лежал и думал. Целых три секунды. Сначала вспомнить старался название книги, которую брал в библиотеке, в клубе, который сейчас на дрова растащили. Фразу смешную, он в той книге вычитал, – «… за други своя…». Не вспомнил названия. Потом подумал, что так оно лучше. Ему-то ехать некуда было, а ребятам было куда.

А Шайтан ничего не думал. Он просто Сёмку любил. Решил что играет он с ним. Подскочил, носом тыкаться стал.

Почти все осколки, Калуга в брюхо принял. Но пара вырвались. И один, точно в сердце Шайтану попал. Так они и лежали вдвоём на заплёванном полу, – Шайтан и Калуга.

Мишка собирался на профиль. Упаковал необходимый инструмент и запчасти, закинул в старенький сидор сухпай. Скрипнула дверь, в вагончик заглянул начальник партии.

– Михайла, ты собрался?

– В принципе да.

– Слушай, такое дело… Бензовоз на профиль нужно гнать.

– Серёга не продолжай. Сразу нет. Давно уже обговорили. Я сажусь только на ГТСку, и только в крайнем случае.

– Чё сразу нет-то?! Дослушай сначала. Не водилой ехать прошу. Водила есть, неплохой вроде парень, но проработал неделю всего. Опасаюсь я. Да и с картой он совсем не дружит.

– Ну Серёг ты подсуропил! На ГТСке я к вечеру, уже б на месте был, а на этой бочке больше суток тилипаться.

– Да ладно тебе, Миш. Прокатишься, с водилой потрещишь. Он кстати за Речкой побывал, Красную Звезду имеет. Найдёте общие темы.

Бензовоз стоял за вагон-городком. Под его капотом копался черноволосый, поджарый паренёк.

– Привет мазуте! – Подойдя, поздоровался Мишка.

Паренёк пружинисто спрыгнул с бампера.

– Наглой интеллигенции, взаимный привет. С левой резьбой и закруткой на спине.

– Хе! Наш человек, сработаемся.

Парни пожали руки друг другу, представились. Водилу звали Сергеем.

– Как аппарат, Серёг? Проковыляет 400 вёрст?

– Не обижай технику. Аппарат – что надо. Я сейчас переоденусь, и тронемся.

Через некоторое время Сергей вернулся. На нём была выцветшая добела, заштопанная во многих местах «песчанка».

– Память о Средней Азии? Или южнее?

– И то, и то. Служил под Ташкентом, но с двумя «нитками» и Речку переезжал. Она у меня счастливая. Здесь хоть и не Гиндукуш, но решил одеть.

Первые километров 150 дорога была вполне приличной, ехали со скоростью 50—60 километров в час. Затем свернули на разбитую лесовозами, лесную дорогу. Скорость сразу упала.

– Серёга сказал что «Звёздочку» имеешь? Расскажешь?

– Есть такая цацка. – Серёга белозубо рассмеялся. – Мне её за трусость повесили.

– Это как?

– Да я и помню-то всё как в тумане. Когда шёл со второй «ниткой», её духи «подрезали». Я на наливняке шёл, когда взрывы, выстрелы начались, я из кабины выскочил. Пока очухался, вокруг ад сплошной стоял. Наливняки горят, в «бардаках» и «бэтрах» боеукладки рвутся, духи со склонов стреляют. Наши им отвечают, но жиденько. Смотрю, «бэтр» недалеко притулился, на вид вроде целый. Удачно он встал, сверху валун навис, а позади наливняк с солярой горит, всё дымом заволокло. Ну я пополз к нему, десантный отсек пустой, а мехводу грудь разворотило пулей от ДШК. Я водилу вытащил, сам на его место прыгнул. Прошёл вдоль «нитки», парни кто живой остался, в «бэтр» попрыгали. По дороге не пробиться было, так я под откос спустился, и по руслу ручья километров 15 прошёл. Повезло. 14 парней со мной вырвались, все рваные, живого места ни на ком нет. А у меня ни царапины. С нами полковник какой-то был. Шишка какая-то важная. Вот он, когда в госпитале отлежал, мне «Звёздочку» и выбил. Я не ношу её, стыдно. Сколько ребят погибло, остальные израненные все, и им ничего. На мне ни царапины, не выстрелил ни разу, а мне орден. Не честно.

– Вот дурья башка! Ты четырнадцать человек спас! За это Героя давать надо.

– Говорю же, от трусости это. Свою шкуру спасал, заодно и остальных получилось…

Долго ехали молча. Дорога то ныряла в распадки, то взбиралась на увалы, то петляла вдоль речушки, следуя её прихотливым изгибам. Изредка попадались деревни, раскинувшиеся вдоль речек. За одним из поворотов, впереди показалась человеческая фигура. Человек, заслышав звук мотора, отступил с дороги на обочину. Стало возможным рассмотреть его. Это был пожилой мужчина, лет 60—65ти, одет по-крестьянски – косоворотка, пиджачок, брюки заправлены в яловые сапоги.