Ольга Лукинова - Обрубки жизни бездельника. Сборник рассказов

Мне приснилось, как я собирал с детьми листья на небольшой аллее в родной деревушке. Мне было спокойно и радостно, опавшие листья добавляли вдохновения, ведь они были таких разных красок, некоторых наверно и не существует в природе. Я выбирал самые красивые из множества пожухлых листов (хотя были там и вполне хорошо сохранившиеся), предпочтение почему-то отдавал красному, желтому и зеленому цвету, оставляя остатки прелести на выбор детям. Чувства при этом были теплые и наивные, я будто снова стал счастливым ребенком со светлыми мечтами, которые не успели разбиться о гадкую реальность.

Внезапно зарядил мелкий дождик. Я уклонился от теплого душа, навязанного погодой, и скрылся в здании администрации. Что было потом – не помню.

Разбудил меня звонок в дверь. Встал я не сразу. За дверью оказался старый знакомый, неведомо откуда прознавший мой адрес, в руках у него был пакет. Я сразу догадался о содержимом, и даже обрадовался. Распахнув дверь и запахнув свой драный халат, я жестом пригласил войти. Не знаю, было ли ему действительно интересно, но он спросил, что мне снилось. Я и не думал, что его интересуют сновидения. Теперь у него был повод затянуть длительную пластинку о значении сна. «Ну, неужели!» – только иногда и восклицал я радостно, приканчивая одним глотком утреннюю порцию обезболивающего вкуса спелого винограда. Под капли нарастающего дождя и до колик в животе несуразную болтовню сидящего передо мной человека, я предался сладким размышлениям о том прекрасном, что еще сохранила моя душонка.

И оставаясь в одиночестве, я ликовал. Я заглушал мигрень очередным стаканом, я не знал, как мне избавиться от всего этого. И в первую очередь от себя самого. Иногда было невыносимо терпеть свою личность. В такие дни я натягивал одеяло до подбородка и валялся целыми днями, потягивая «Кэмэл» или то, что было в магазине неподалеку. Иногда я засыпал, а проснувшись, снова протягивал руку к пачке со спичками и часами размышлял о многом, оставляя вокруг печальную дымку того, что могло бы случиться, но никогда не произойдет. Я переворачивал события так и этак, но что-то в них не клеилось. Лишним сегментом всегда был я, умеющий портить любую картину. Ведь если исключить из событий мою персону – все идет идеально. А я остаюсь в темной комнате, затянутой воспоминаниями, будто сигаретным дымом.

Когда чувство безнадежности покидает меня, становится будто бы легче. Но на это может уйти и несколько недель. Тогда я начинаю мурлыкать бредовые песни, которые мало кто может перенести, и при этом безумно пританцовывать, глядя на серый городишко, лежащий за моим стареньким окном. Было в этом что-то, что нравилось мне, что-то, что тянуло меня снова и снова предаваться дикому одиночеству.

Скоро мне предстоит поездка. Но мне, честно говоря, плевать. Плевать на весь мир. Я не имел ни жилья, ни работы, ни хороших друзей, да и к черту! Бывают компании и похуже, чем я сам себе. Тем более, пока эта компания меня вполне устраивает. Могу делать, что в голову взбредет. Хотя чаще я не делаю ничего. Я мог бы свернуть горы, но лежу на старом диване, занимаясь пустословием. Я раскидываю буквы по страницам, не ожидая ничего взамен. Просто нравится это занятие, как кому-то бейсбол или балетные танцы, или какая другая дребедень. Таких никчемных лентяев полмира, может даже больше. Я встречал по одному за месяц точно! А так мало только потому, что редко выхожу из квартиры. Если бы не сумасшедшая женщина, у которой я жил, я давно бы валялся в сточной канаве пьяный в стельку, а под боком – печатная машинка, скомканные листы бумаги и промокшая пачка сигарет.

Все осталось на своих местах. Люди не поумнели, я не нашел работу, книги не стали дешевле, а алкоголь не был труднодоступен. Очередной день, когда я провалялся в кровати. А потом пошел прогуляться до магазина… И встретил свою бывшую, давно забытую подругу. Она шла мне навстречу с чертовой коляской. Хорошо, что в это время у меня завопил телефон, избавивший от идиотского диалога, в котором бы эта баба плакалась на настоящее, мечтая о лучшей жизни. На самом деле я даже злорадствовал, что эта блядь жила в полном дерьме: с мужем, которого не любила, и который гулял на все стороны этого богом забытого городка, а может и дальше. Теперь еще и с ребенком. За свои старые проделки она еще легко отделалась. Я расписывал подробности известных мне фактов, приукрашивая их, как вздумается. Я шел с кривой ухмылкой, кажется, даже настроение росло необъяснимым образом. Наверняка, я был похож на огромный кусок дерьма в этот момент. Но ведь все мы отчасти из него слеплены, не правда ли? К слову сказать, до магазина я добрался успешно. А денек все-таки остался таким же никчемным, как и многие другие.

Если откинуть скромность и приличие, иногда необходимое для существования в обществе, перед вами предстанет странный и до ужаса противный человек – это я во всей красе. Я могу делать отвратительные вещи, пить несколько недель, а то и месяцев, накуриваться и ругаться благим матом на всю округу, писать никчемную прозу и банально-скучную поэзию. Я могу любить весь мир, но в одно мгновение эта любовь обрывается и все летит к самому дьяволу! Я посылаю к черту всех и каждого, все морали и чистоту душ, я гажу на них с помощью своих проделок, так или иначе. Это все время сплошная импровизация. Это очищение меня, души, мыслей, избавление от ненужных или навязанных чувств и эмоций, это, в конце концов, одиночество и высвобождение моего «я», отречение от общепринятых рамок и стереотипов…

Записи и стихи – как поток грязи, накопившейся во мне при общении, чтении, сексе, поездах, ситуациях, граничащих с безумием и всего прочего. Своего рода протест против жизни и смерти, против ума и глупости, против «встань в 6 и иди туда, куда не хочешь», против «живи по навязанным стереотипам» и тому подобного. Список можно пополнять изо дня в день, и при этом даже ни разу не повториться за многие годы. Мы все протестуем. Порой, даже не преследуя целей и не ведая против чего, собственно, мы протестуем и чем недовольны. Такова природа человека. Сколько ни пытайся, рано или поздно взбунтуется каждый, пусть даже минут на пять и по пустяку, но это случится обязательно.

Что мы можем оставить после себя? Зачастую ничего, даже памяти о себе.

Что если мне не суждено дожить и до сорока? Что если завтра не будет? Что если я смертельно болен, но пока не знаю об этом?.. Что если… если это твой последний день, последний шанс, последний вздох…