Александр Амусин - Бриллианты Берии

кую» погоду. Матушка не выдержала, высказала, что с таким «климатическим» характером дочь никогда не выйдет замуж, но Вилена искренне возмутилась: «А зачем? Ты же меня одна вырастила! И что толку от твоего замужества?! Три дня улыбалась, чтобы всю жизнь проплакать?»

– Ну, положим, не три, – возразила матушка, но о замужестве с дочерью больше не говорила.

Вилена сама напомнила об этом для кого-то счастливом, а для кого-то печальном факте девичьей биографии. На пятом курсе вернулась домой с

увесистым букетом белых роз, довольно поздно, хотя на улице бушевала метель, а мороз так разрисовал окна, что в них солнечному лучику про-

тиснуться местечка не осталось. Заявила с порога:

– Мама, мне сегодня сделали предложение, и я должна дать ответ, кстати, не одному, а двоим.

У Таминой-старшей, чистящей картошку, первым нож из рук вывалился, а следом картофелина.

– И… и… это серьёзно?

Вилена пожала плечами.

– Один точно козёл, а другой, похоже, не из общественного огорода, – снимая пальто и вязаную шаль, равнодушно ответила Вилена.

– Ты… это… надеюсь, так поздно, ну… не с этим, с общественно-огородним…

– Ой, мамочка, да нет, конечно! Я того уже три раза подальше отсылала. Упрямый до тупости. А этот… Другой. Я в троллейбусе в библиотеку ехала, а он ко мне и подошёл, и говорит, якобы давно за мной ходит, всё про меня знает, да подойти стеснялся. А сегодня решился, ему в командировку надо

длительную. В общем, заявил, что любит и всяко прочее и хочет… это… в общем, видеть меня своей женой и чтобы я дождалась. Берии

– Видеть?! Женой!

– Ну да! Так и сказал: видеть.

– Странно… И как зовут твоего «желающего видеть», куда уезжает, надолго?

Тамина-младшая задумалась, растерянно развела руками.

– А я забыла его спросить, как. А он и не сказал, а может, и говорил, только прослушала я.

– Не поняла? Он тебя называл по имени? Вы…вы… как вы общались?

Вилена улыбнулась.

– Обыкновенно. Виленой. Он спрашивал, – отвечала я. Он рассказывал, – слушала я. На концерт пригласил. В театре «Песняры» выступали.

– И ты пошла?

– Конечно. А куда деваться? Он в троллейбусе мне два билета в карман сунул, сказал, на работу надо, срочно, по делам. Попросил через час дождаться в вестибюле театра перед началом концерта. А сам сошёл на остановке, возле издательства, а в библиотеку поехала я.

Вилена смолкла, подошла к окну, мечтательно разглядывая узоры на стекле. Мать подняла нож, машинально зажгла газовую плиту, поставила на неё пластмассовую миску с нечищеной картошкой. Моментально запахло горелым пластиком.

– Мама! Ты что?! Мама!

Плиту отчищали вдвоём, мать дрожащими руками, а Вилена весело досказывая:

– В общем, пошла на этот концерт, мама, пошла. Да и «Песняров» стало жалко, не каждый день в наш город заезжают. Меня не увидят. А он

уже там, с цветами дожидается.

– Это тот, который не с огорода и которого ты имени не знаешь? – уточнила Алевтина Дмитриевна.

– Тот. В общем, послушали концерт, хороший, сердечный, а потом в кафешку пригласил, но не согласилась я.

– Понятно, правильно, нечего со всякими первыми встречными… И ты домой поехала?

– Ну, во-первых, не одна. И не поехала, а пошли.

Мать ошеломлённо взглянула вначале на дочь, затем на окно.

– И вы через эту метель пешком? Почти через весь город, да тебя в погожий день-то через дорогу перейти не выго…

– Мама, какая метель?! Ветер, снег, всё как обычно. Не тепло, но и не холодно. Он о музыке рассказывал, про ребят из «Песняров», про ансамбли разные, стихи читал, которые песнями стали, интересно.

– Ну, предположим. Как зовут его, ты не знаешь, а откуда, кем работает, куда уезжает, выяснила?

– Мама, а зачем? Какая разница?! Его слушала я! Просто слушала.

Вилена подошла к букету, развернула.

– Ты не представляешь, мама, какой у него красивый голос, бархатный, как эти розы, словно мелодией сердце обнимает.

Мать обречённо опустилась на стул.

– Понятно, Виленочка, есть подозрение, что ты действительно влю… увлеклась, коли про сердце с мелодией вспомнила.

– Мама, не говори глупостей! Завтра к нему на свидание не пойду.

– Почему?

– Если всё, что наговорил, нешуточно, после командировки доскажет и докажет.

– Не ходи, тебе решать. Но он, может, и сам к нам… Он тебя провожал до дома…

Лицо Вилены потускнело, она прижала к себе цветы и снова подошла к окну.

– Понимаешь, мама, нет. Вон там, у светофора, какая-то иномарка остановилась, дорогая, из этих, из джипов громадных. Из неё карлик вы-

плюхнулся, уродец редкостный, с какой-то высоченной симпатичной блондинкой, так этот, с бархатным голосом, едва машину увидел, только и

прошептал: «Прости, до завтра», – и скрылся.

– А урод?

– А что урод? В магазин упрыгал с девицей, я домой поспешила. Вот и всё.

– Так, не было печали – черти накачали, не было беды – бесы помогли! –прошептала мать. – А тебе не кажется всё это очень странным? Вилена взяла ножницы, подрезала стебли роз, всхлипнув, поставила цветы в вазу.

– Кажется, мама, ещё как кажется. Как увидела этого получеловечка, сердце точно этими ножницами полоснуло. Такой чернотой от него повеяло. Мне показалось, даже снег вокруг меня почернел. А холодом-то повеяло, холодом, как из могилы.

ЗАГАДОЧНЫЕ ЦВЕТЫ

Если бы сегодня Вилене сказали, что ручеёк разлился океаном, а море высохло до размеров жалкой лужицы, она бы и внимания не обратила. До дома по высохшему дну морскому прошла бы, не оборачиваясь ни на галеры древних римлян, набитые золотом и жемчугом, ни на пузатые испанские га-

леоны, истекающие пиастрами, ни на многоэтажные железные эсминцы и крейсера. Да что вековой флот! Грозовой ливень, безжалостно терзающий вечерний город озлобленными молниями и безмерными ледяными упругими потоками воды, стал для девушки в тоненькой курточке с миниатюрным капюшончиком не более чем шелковистым бризом. Без зонтика, торопливо обходя лужи, она спешила на вокзал. И ничто не могло её остановить! И никто! Вилена спешила на свидание!

Больше месяца не появлялся незнакомец. Но каждое утро кто-то звонил в дверь квартиры, оставлял на пороге цветы и… исчезал. Ни записки, ни открытки, ни телеграммы. Только цветы, и всегда разные. Однажды матушка, разглядывая очередной букет, решила заглянуть в толстый женский журнал. Полистав его, задумчиво произнесла: – Виленочка, ты погляди, на что знающие флористы нам намекают. Не хмурься, почитай, задумайся. Да не фантазирую я, вникни, о чём написано! «Букет розово-белых роз означает: «Я буду любить тебя вечно». Цветы розового цвета прекрасно подойдут для признания в любви юной девушке, они не заденут её скромность и не вы-

зовут осуждения даже со стороны самых строгих родителей».