Костас Лит - Моя трудовая книжка. Сборник рассказов

Прошло пятнадцать лет. Я подъехал к офисному центру на большой черной иномарке. Вышел из машины, хлопнул водительской дверкой, привычным движением поправил галстук. Открыл заднюю дверь, взял портфель, закрыл машину и повернулся в сторону здания. Рядом с воротами служебного въезда стоял небольшой импортный грузовичок, груженный холодильниками, стиральными машинами и еще какой-то техникой. Рядом, видимо, в ожидании пропуска, стояли два молодых человека в рабочих полукомбинезонах и громко смеялись, видимо, над каким-то, только что рассказанным анекдотом.

Я остановился и обернулся вокруг. Яркий, солнечный и неожиданно теплый весенний день. Один из тех дней, когда долгожданная весна вдруг обрушивается на тебя после многомесячной и уже ненавистной стужи, когда ты вдруг замечаешь, что в центре города уже сухие дороги и тротуары, хотя на окраинах все еще моря и болота. Яркое-яркое солнце, синее прозрачное небо. Листьев еще нет, но уже тепло почти по-летнему, хотя всего несколько дней назад был минус и шел снег. Громко орут обалдевшие от долгожданного в Москве тепла воробьи. Барышни, впервые после долгой зимы, с удовольствием освобождаются от зимних маскировочных одежд…

Именно в этот момент я осознал, что только что, впервые заметил весну этого года. Я первый раз в этом году увидел солнце и голубое небо. И не потому, что до этого все дни были пасмурные, а от того, что я, оказывается, просто перестал обращать на них внимание. Потому что я как то незаметно для самого себя перестал замечать все то, что дает нормальному человеку ощущение гармонии и счастья. Постоянные попытки сознания решать рабочие проблемы в любое время суток заслонили собой мир. Постоянный контроль выполнения плана, контроль работы команды, постоянный поиск правильных решений вытеснили из меня способность радоваться солнечному весеннему дню.

Я шел к офису, смотря на носки своих, похожих на мой автомобиль, черных блестящих ботинок. Я нес портфель и серьезное лицо. Я шел и думал, что с мечтами нужно быть поосторожнее – они иногда материализуются.

Долгопрудный, октябрь 2011.

Позволю себе предположить, что трудовые книжки большинства мужчин–соотечественников, встретивших свое совершеннолетие еще в СССР, начинаются с записи «Служба в рядах Советской Армии», или с какой-нибудь другой формулировки того же смысла. По крайней мере, в моей трудовой есть именно такая запись.

Начинался этот, непонятно зачем случившийся в моей жизни двухгодичный период, на Дальнем Востоке, в июле одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Я был совсем молодым почти матросом одного из подразделений береговой охраны Краснознаменного Тихоокеанского флота. Почти матросом, потому что воинское звание, даже такое, как рядовой или матрос, присваивалось только после принятия воинской присяги. Вот, собственно, для принятия этой самой присяги да для обучения азам воинской службы нас и привезли в воинскую часть, обслуживающую один из приемно-передающих центров связи флота, спрятанный от лишних глаз в густой Приморской тайге.

Центр представлял собой самую обыкновенную сопку, сплошь заросшую маньчжурским орехом и лимонником, внутри которой, в далекие послевоенные годы, заключенные выдолбили огромный лабиринт, состоящий из огромных залов и разного размера герметичных бункеров, расположенных на разных уровнях и соединенных между собой переходами и лестницами различной ширины и протяженности. Не то чтобы целый подземный город, но хозяйка медной горы, думаю, точно позавидовала бы таким апартаментам.

Сама часть с плацем, камбузом, казармами, гаражом и даже своим достаточно большим свинарником располагалась километрах в трех от центра. Каждые сутки, часов в пять вечера, в сторону центра строем отправлялась новая «вахта»: человек десять – пятнадцать связистов, электриков и еще каких-то военных специалистов.

Нас же, еще не принявших присягу, в свободное от полит просветительских и других обязательных занятий время, использовали как подсобную рабочую силу. Что только мы не делали. Рубили лес, рыли, вернее, продалбливали траншеи, прокладывали кабели, работали на пилораме, копали картошку, крыли крыши, убирались, мыли, чистили, красили…

Большая часть центра в то время находилась на реконструкции. Работало только несколько базовых передатчиков, остальные меняли на новые. Одновременно с их заменой ремонтировали практически все помещения. В общем, всякой работы, не требующей высокой квалификации, было более, чем достаточно. Поэтому, мы были там очень частыми гостями и какое то количество новобранцев нашего взвода практически постоянно там что-нибудь долбило, перетаскивало, красило или наоборот, отмывало.

Реконструкция подходила к концу. Практически вся аппаратура была завезена и установлена. Связисты из вахты в вахту занимались освоением и настройкой новых блестящих, уже мигающих разноцветными лампочками, но еще не подключенных к эфиру передатчиков.

Согласно принятым процедурам, каждая «сдающая вахту» команда должна была детально отразить в специальном вахтенном журнале весь перечень законченных и незаконченных за смену работ. Заступающая команда должна была весь этот отчет тщательно изучить, принять к сведению, и продолжить работу с точки, поставленной предыдущей сменой. Так должно было быть. И, в какой-то степени, даже делалось. То есть, каждая сдающая вахту команда, как правило, переписывала краткий отчет предыдущей смены, для ускорения процесса, выкидывая из него несколько «не самых нужных» слов, и, в лучшем случае, меняя еще несколько слов местами, чтобы их не «запалили» на совсем уж одинаковом тексте. Следующая команда, заступая на вахту через сутки, делала то же самое. И так далее до бесконечности. Ну, в общем, кто служил в Советской армии, знают…

Действительная же информация передавалась, в лучшем случае, следующим образом: «Вася, этот ящик не врубай, он че-то коротит, я, может, вот эту хреновину не правильно впаял, или, вот эту… Просто инструкцию еще три вахты назад просохатили… А вон тот ящик Серега паял, он, смотри, мигает уже, но я не знаю, че там еще сделать нужно, Серега на соседний пост ушел…»

Короче говоря, если Серега возвращался до полной сдачи вахты, у него спрашивали подробности, если, конечно, не забывали спросить. А если не возвращался…

В общем, в один прекрасный день, заступает на вахту новая команда. Один из связистов – Матрос Толик Холодовский. Мелкий ростом и сухой телом рыжий дембель из маленького центрально русского городка, показно, до грубости, дерзкий, не отличающийся признаками высокого интеллекта, и, видимо, от этого, практически постоянно на кого-то задирающийся и отчаянно сквернословящий. В общем, дембель как дембель. Таких было много.