Светлана Журавская - Тень, ведомая Богом

Цветочек мой… я снимаю с тебя клятву, распорядись этим мудро. И умоляю, не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы…

Лишь когда за окном стемнело и в окна ударил электрический свет, Мария перестала бесконечно перечитывать письмо. Она подошла к окну и сделала глубокий вдох морозного зимнего воздуха.

– Чертов Чингачгук со своей мистикой… ясновидец чертов… – выругалась она вслух. – Тебе будет знак, тебе будет знак… Чтоб тебя…

Резкий порыв ветра скинул со стола письмо с приглашением на вечер поэзии и принес его прямо к ногам Марии.

– Класс, теперь еще и на вечер поэзии тащиться. – Тут она лукавила, ей нравилась поэзия, особенно когда стихи читали вдохновенно и проникновенно.

Она раскрыла письмо с приглашением. Вечер начинался в девять и проходил неподалеку ниже по улице в джаз-ресторане «Минтонс». Лазарь не стала читать программу, просто пошла собираться. Мария мельком глянула на себя в зеркало, пришлось подойти ближе – вид был не из лучших, зато свой, родимый, без этих надоевших линз. Быстро переодевшись, вышла на улицу. До ресторана она шла пешком, приводя мысли в порядок и постепенно успокаиваясь.

У «Минтонс» уже собирались люди. Глядя на их лица, не ошибешься, кто перед тобой, – определенно доморощенные витии. Марии повезло – ей достался столик подальше от сцены, но с отличным обзором зала. Она заказала себе курицу в деревенском соусе, которой славится это заведение, салат, много кофе и пепельницу. К ее радости, здесь еще можно было курить и простым белым посетителям.

На сцене сменялись люди, музыка и настроение, а Мария была далеко от этого места – в своих мыслях и в своей трагедии. Она все прокручивала про себя письмо Милоша, и ей казалось, что она чувствует запах тех самых колокольчиков. Потом мысли непроизвольно возвращались к сегодняшнему разговору с индейцем. Лазарь в очередной раз повторяла самой себе, что это все чистой воды бред. Когда она вдруг вырвалась из своих раздумий, в зале заиграла грустная протяжная мелодия и мужчина со сцены начал читать стихи, которые последние два дня преследовали Марию. Девушка вслушивалась в слова и мысленно повторяла их, будто ища в них что-то особенное.

повторяла она слова вместе с выступающим. –

Читающий замолчал, и в зале повисла тишина.

Лазарь сидела молча, уставившись на догорающую в ее руке сигарету.

– Все равно мне нечего терять, все уже потеряно, – выдохнула она. – Будь по-твоему, Чингачгук…

Воскресное утро выдалось солнечным и безоблачным. Мария провалялась в постели часов до одиннадцати. Приняв душ, позавтракав, она собралась и направилась туда, где точно бы встретила того индейца. Отчего-то сегодня ей стало интересно, что еще он сможет ей рассказать. Выйдя из дома, она села в автобус и поехала на Амстердам-авеню, где и жил, как она думала, Чингачгук.

Добравшись до места назначения, она с минуту рассматривала старый кирпичный дом. Ночью в нем было больше загадочности. Сейчас же обклеенные белым скотчем окна и обшарпанные стены производили удручающее впечатление. Идея стоять посреди тротуара и звать Чингачгука не показалась ей правильной, и она подошла к входной двери, расположившейся аккурат рядом с магазинчиком сотовых телефонов. Если и не краденых, то пользованных точно. Стала изучать домофон и имена постояльцев. Вдруг дверь открылась, и на улицу вышел один из жильцов. Мария проскользнула внутрь, тем более что никаких «Эриков» здесь не числилось. Мария поднялась на третий этаж, мысленно прикидывая, окна какой квартиры выходят на нужную сторону. Она остановилась напротив квартиры номер 73Б. Именно из ее окна кричал «Эрик». Лазарь постучала в дверь уверенно и громко. Потом еще раз. Наконец дверь приоткрылась. Через узкую щель на Марию смотрели огромные глаза индейского мальчика лет пяти.

– А ты кто? – спросил ребенок.

– Взрослые дома есть? – ответила вопросом на вопрос девушка.

– Кто там, дорогой? – к двери подошла мама ребенка. – Добрый день! – улыбнулась она. – Вы к кому?

– Ищу своего знакомого индейца, представляющегося Эриком, – пожала плечами Мария. – Как-то раз видела его выглядывающим из вашего окна.

– Вы из полиции?

– А похоже?

Женщина кивнула.

– Ясно-понятно… – выдохнула она.

– Здравствуй, Мария! – индеец шел с сумками по коридору. – Рад снова тебя видеть! – У него было хорошее настроение. – Ты немного не угадала с квартирой, моя следующая. Привет, Майки! – ребенок застеснялся и скрылся в квартире.

– Все в порядке, Эрик? Ты ее знаешь? – настороженно спросила женщина.

– Да. Не волнуйся, все так, как надо. – Он подошел к своей квартире, открыл дверь. – Зайдешь? Как раз обед готовить собирался. – Лазарь молча пошла за ним, хотя на ее лице было написано явное недовольство.

Когда дверь в квартиру 74Б захлопнулась, хозяйка квартиры 73Б покачала головой и тоже скрылась за дверью.

Мария стояла в прихожей и осматривалась по сторонам. На стенах висели портреты, старинные фотографии в рамках, элементы индейской одежды, перья, с потолка свисала дюжина «ловцов снов» и еще тьма каких-то не виданных ею ранее оберегов. Правда, несмотря на превалирующую индейскую тематику в интерьере, квартира уже давно и надолго пропахла китайской лапшой из соседнего супермаркета и насыщенным карри. Последовав примеру Эрика, Лазарь также сняла обувь в прихожей и прошла в гостиную, служившую и спальней, и столовой, и кабинетом. Индеец молча отнес продукты на кухню, по дороге включая радио в коридоре. Девушка прошла на кухню. Индеец довольно хмыкнул.

– Ну и каков мой диагноз? – в шутку спросил он.

– Не знаю… – она взяла со стола яблоко и откусила его. – Тебе нужна справка о вменяемости?

Она подошла к пожелтевшей от времени фотографии, висевшей в рамке у холодильника.

– Это мой прадед, который, кстати, предсказал нашу встречу.

– А у холодильника – это почетное место, ближе к еде, так сказать? – улыбнулась Мария.

– Просто чаще всего я подхожу к холодильнику и тут вижу его, – пожал индеец плечами.

– Ты тут один живешь? – Мария продолжала есть яблоко и осматривать квартиру.

– Когда как. – Разложив продукты по полкам, он включил чайник. – Чай, кофе будешь?