Светлана Журавская - Тень, ведомая Богом

– …Чая будет достаточно.

– Вот и отлично, тем более что кофе есть только одна порция, – пробубнил себе под нос Эрик.

– Тогда давай кофе, – услышала его Лазарь.

– Черт…

Наконец они сели в гостиной друг напротив друга, каждый со своим горячим напитком.

– Почему психология? – нарушил молчание индеец. – Почему именно эта область из всех возможных?

– Разве ответ не очевиден? – подняла на него глаза Лазарь. – Потому что это именно то, чему я училась. Зачем изобретать велосипед…

– Я про изначальный выбор. – Эрик поставил чашку на деревянный стол, заваленный газетами и журналами.

– Чтобы понять себя и… – она вдруг замолчала.

– И свой дар?

Мария кивнула неохотно.

– Помогло?

– Нет. Особенно когда понимаешь, что психология далека от идеалов древности, а уже давно служит иным целям.

– Каким же?

– Не познанию, а предсказанию и управлению поведением человека.

– Разве ты в конторе Гэбриэла не помогаешь людям?

– Помогаю… избавляться от лишних денег. – Она притянула к себе свою сумку и достала оттуда пачку сигарет.

– В этом доме не курят.

– Иди к холодильнику и спроси своего прадеда обо мне еще раз – он скажет тебе, что я курю, причем тогда, когда хочу. – Лазарь уже вовсю себя ругала за то, что поддалась эмоциям и пришла в гости к индейцу.

– Это грубо, Мария, – мотнул головой Эрик.

– Что у тебя за план, Чингачгук? Что тебе напророчил твой прадед, что ты готов преследовать меня повсюду? – она выпустила клубок дыма в сторону открытого окна, не сводя взгляда с индейца.

– План… – прошептал индеец и опустил голову, уставившись на расшитый ковер. – Твоими руками достичь общих целей… – еще тише проговорил он.

– М-м, знаешь, мистер Загадочность, прежде чем использовать, меня нужно задобрить. – Она поднялась к дивана и подошла к окну. – И наши цели не могут иметь ничего общего. Ты слишком, – она задумалась, подбирая нужное слово, – радеешь за человечество, за эту планету… Тогда как мне нет никакого дела до человеческого вида и места их обитания.

– Твой путь саморазрушения пагубно на тебя влияет. В том нет твоей вины, но тебе нужно с этим бороться. На то ты и Тень.

– Что, прости?

– Ты – Тень.

– Чья? Отца Гамлета? – хмыкнула Мария.

– Твое имя ведь Тень? – Индеец подошел к Марии. – Твое настоящее имя означает тень. Прадед так говорил. – Лазарь молчала. – Он говорил, твой предок был великим воином, настоящим Пахана – потерянным белым братом…

– У каждого в роду найдется воин. – Девушка выбросила докуренную сигарету в окно. – И я не исключение.

Индеец вернулся к креслу и сел в него, сделал глоток уже остывшего чая и снова задумался о чем-то своем.

– …Мое настоящее имя… Тогай Акечета, я родом из племени Оглала-Лакота. Родился и вырос в резервации Пайн-Ридж, в Южной Дакоте. Богом забытое и оставленное Великим Духом на растерзание времени место. Мой прадед Кохана Чайтон, Стремительный Сокол, был вождем нашего племени и одним из последних шаманов, кому посчастливилось общаться с Великим Духом. А я был последним, с кем общался прадед.

Южная Дакота, Пайн-Ридж, 18 ноября 1982 года

Кохана Чайтон сидел на плохо сколоченной скамейке у своего дома-фургона вблизи водонапорной башни. Он получил этот дом в качестве гонорара еще в далеком 71-м. Он был предназначен для семьи из трех человек, но кто виноват, что семья Коханы насчитывала куда больше людей. Сейчас в этом трейлере ютилось шестнадцать человек. Не было никаких удобств, и цивилизация белых людей была далека от этих мест. Но все трудности лишь придавали сил племени.

Холодный осенний ветер бил в лицо, а старик лишь улыбался ему. Иногда он мечтательно смотрел в небо, отчего-то сегодня он очень ждал заката. Его пятилетний правнук Тогай с нескрываемым любопытством наблюдал за ним из окна их семейного навеки припарковавшегося трейлера. Кохана подмигнул мальчугану и жестом руки разрешил к нему подойти. Мальчик с огромными глазами цвета грецкого ореха и с иссиня-черными прямыми волосами подошел к шаману. Старик притянул его к себе так, будто давно его не видел. Кохана набросил ребенку на плечи свою теплую накидку, расшитую вручную изображениями мустангов.

Вместе они сидели молча и смотрели в небо. Тогай пытался проследить, куда смотрит дед, и также устремлял свой взгляд на пустоту в небе.

– Деда, а куда ты смотришь, что ты ищешь там, в небе?

Старик улыбнулся, как только заметил сверкнувшую на небе бледную звездочку.

– Смотри на звезду, Тогай, только что родился бледнолицый друг нашего народа.

– Пахана?

Чайтон улыбнулся и покачал головой.

– А кто же?

– Вестник Великого Духа… Странник с далекой земли, земли крови и меда. Через три десятилетия этот странник спасет тебя, сын мой. – Мальчик обратился в один сплошной слух, каждое слово шамана навеки отпечатывалось в сознании. – У вестника этого есть удивительный дар, который он будет считать проклятием. Не ищи с ним встреч, духи будут вести вас. В пятый раз встретишься с вестником, в тот день будет ему знак, открывающий дорогу к его дару…

– Что у него за дар, деда?

– Он усыпляет защиту и проникает в суть… так я вижу. Когда вестник придет к тебе сам – прими его как брата. Говори с ним, – старик сильней прижал к себе правнука, – вместе вы пройдете длинный путь, и вместе вернете вы утраченное… – Кохана смотрел на эту звезду, и не было у него никаких сомнений, что эта далекая сверхновая оправдает все его ожидания.

Старый индеец еще много всего шептал на ухо Тогаю, а потом вдруг замолчал. Дыхание его становилось все тише, пока не прекратилось вовсе. Кохана Чайтон, Стремительный Сокол, умер на девяносто пятом году жизни. Его глаза были открыты и устремлены к звезде, таявшей в лучах заходящего солнца.

Наше время

Мария сделала глубокий вдох и шумно выдохнула. Она молча посмотрела сначала на индейца, потом отвернулась к окну.

– Ты ничего не скажешь? – нарушил тишину Тогай.

– …Что ты хочешь вернуть? – не поворачивая головы, спросила Лазарь.

– Я хочу вернуть своему народу то, что у нас отняли.

– Свободу? – хмыкнула Лазарь, чуть закатывая глаза. Такой банальности она не ожидала.

– …Америку. – Тогай поднялся с места, ловя на себе удивленный взгляд девушки.

– А зачем она вам, Америка? – Она направилась к индейцу. – За годы изгнания вы не сделали для нее ничего, а теперь что? Возглавить ваш бунт предлагаешь и повести вас в светлое будущее? А может, еще умереть за вас скажешь? – ее голос отдавал сталью и буквально резал и без того напряженный ледяной воздух в комнате.

– Никакой бунт не принесет нам желаемого, его подавят в зачатке! Лидеров и вдохновителей убьют и снова забросают резервации самогоном и наркотиками. – Он сделал шаг к Марии и положил руки ей на плечи. – Поверь, мы проходили через это не раз. И каждый раз по нам наносили такой удар, что выстоять смогли единицы. – Тогай смотрел в глаза Лазарь, но даже сквозь ее темно-коричневые линзы он чувствовал, как она смотрит в него, в его суть.