Константин Сидоров - Черный роман

На полминуты воцарилась тишина. Кажется, никто из нас даже не дышал. Наконец, она осторожно взяла его, и посмотрела на меня глазами, на которых выступили слезы.

– Спасибо… Я несколько раз слышала об этом кольце, тетя Лена вскользь упоминала о нем. Один раз, поддавшись на мои уговоры, она рассказала, что мой отец подарил его моей матери в знак того, что она – его единственная. Что мама бережно и трепетно хранила его, зная, как много оно значит. И что потом, вместе с письмами и мной оно досталось ей. Но вскоре где-то затерялось, среди вещей и переездов, как часто бывает с небольшими вещами, которые не слишком заботят их владельцев…

– Кажется, твоя тетя не отличается сентиментальностью.

– Да, она частенько говорит, что сентиментальной и романтичной сестрой была моя мама. Она же, скорее, из практичных и свободолюбивых.

Снова повисла несколько напряженная пауза. Я постарался исправить положение, подложив дочери и себе еще по кусочку торта. Но вернуть беседу в непринужденное русло не получилось. Когда чай оказался допит, часы показывали восемь. На улице уже стемнело, и вовсю горели фонари. Аня засобиралась обратно в общежитие, и я пошел ее провожать. Заставил забрать торт с собой, чтобы угостить соседок по комнате. Пока мы шли, с неба начал падать первый в этом году снег.

– В снегопадах есть что-то волшебное, – отметил я, заворожено провожая взглядом крупную снежинку, кружащую в рыжем свете фонаря.

– Мистический день не мог закончиться как-то иначе, кроме как по-волшебному, – улыбнулась мне дочь.

– Это смотря какой день, – усмехнулся я, и поведал историю своих классических октябрьских злоключений. Когда еще говорить о странностях, если не в странный день под падающим снегом? Так, незаметно, мы дошли до института. Попрощались, чуть не забыв обменяться номерами телефонов. Дочь взяла с меня обещание, что я отпишусь, когда дойду домой. Я обнял ее, отдал то, что осталось от торта, и смотрел, как она исчезла в тяжелых дверях.

Мой обратный путь занял гораздо больше, чем должен бы, и мне даже пришлось схитрить, отправить Ане смс еще задолго до того, как я оказался дома. Я медленно брел по засыпающему городу, усталый, но почему-то очень легкий, и совершенно счастливый. Голова была пуста, ни одна мысль не гнездилась в ней, почтенно дожидаясь моего возвращения. Снег падал мне на лицо, потому что смотрел я преимущественно вверх, и ловил его на ладони. Без кольца немного непривычно. Каждое движение кистью правой руки говорило о том, что чего-то не хватает, отсутствует привычная жесткость металла вокруг пальца. Но это пройдет. За пару недель я привыкну. Я долго гулял. С детства считал, что длинная прогулка под первым снегом это своеобразная традиция, дань дружбы между мной и таинственной Вселенной. Домой я пришел холодный, замерзший, с промокшими ногами. Ничего после того, как закрыл за собой дверь, я не помню. Ни этой ночи, ни следующего утра. Остается надеяться, что я тогда хотя бы не уснул, не раздеваясь, на коврике в прихожей. Впрочем, даже если так и было, то уже совершенно не важно. После того, как днем твоя жизнь сделала радикальный поворот, уже не столь важно как проводишь ночь. Волею богов следующий день еще был зарезервирован мной под бесцельное существование, и у меня было время на сон, отдых, и окончательный приход в себя. Вечером мне позвонила Аня, и мы мило поболтали несколько минут. Незаметно для себя, я принимал все происходящее как есть. Старался думать об этом поменьше, а главное, никому не рассказывать. Люди с их мнениями, которые они обязательно норовят высказать, всегда все только портят.

Время шло, а с его ходом можно привыкнуть даже к самым необычным вещам. Я уверен, что даже если в каком-нибудь дворе упадет летающая тарелка, это будет вызывать ажиотаж только поначалу. Потом все местные жители к ней привыкнут, начнут обдирать металл с корпуса для своих нужд, в пазы стыковочных отсеков предприимчивые пенсионеры высадят цветочки, а подростки распишут граффити то, что осталось. С Аней мы быстро стали хорошими друзьями. Пару раз в неделю гуляли или сидели у меня, когда холодно, гоняя чаи с печеньем или бутербродами. Она часто показывала мне свои рисунки. Особенно мне нравились драконы. Рисунки сопровождались длинными мистическими историями о других мирах, где драконы владеют магией и влияют на ход истории. Я старался внимательно слушать, хотя в итоге все равно не улавливал и половины, задавал вопросы, но толком ничего не понимал. Хотя, сам факт таких историй мне нравился. Иногда она показывала мне онлайновские игры, которыми увлекалась. Прямо открывала мне новый мир. Больше всего меня поразила одна игра, не помню ее названия. Там помимо боевой системы была предусмотрена весьма обширная система социальных взаимодействий персонажей. Они могли, например, обниматься. Причем, для разных персонажей отрисовка действий была разная. Забавнее всего было видеть, как огромный суровый каменный человек, сажал на плечо маленькую гномку. Она болтала ногами, и гладила его крутой затылок, при этом смотрели они друг на друга с такой нежностью, что даже мой внутренний циник был готов расплакаться от умиления.

Иногда она брала с нами на прогулку своих соседок по комнате, эти две милейшие девушки были ее лучшими подругами. Как я уже говорил, она часто переезжала, что не способствует заведению сильных дружеских связей. А за первый год жизни в одной комнате они здорово сдружились. И теперь принципиально жили вместе. У них сложилось весьма милое трио. Тихоня, заводила и Аня, которая была среди них своеобразной золотой серединой. Всегда тихая Полина, которой гораздо лучше давалось общение с помощью взглядов, нежели с помощью слов. Я, в отличие от дочери, никогда не мог определить идет она с нами гулять потому что сама хочет этого или по принуждению Насти, самой громогласной и легкой на подъем соседки. Именно к ней приходили в голову все сумасшедшие идеи, от которых ее не всегда возможно было отговорить. В опасные предприятия она предпочитала пускаться не одна, а с компанией, и Аня с Полиной были первыми в списке кандидатов. В особо опасных случаях в сопровождение брался я, прикрывать тылы, так сказать. Так мы вчетвером первые два раза ходили в клуб. Правда, я на корню жестоко пресекал попытки познакомиться с девушками, и в итоге, дело кончалось дракой. Нас выдворяли на улицу. Потом, всю дорогу я рассыпался в извинениях, в знак раскаяния громко декламировал стихи, так, чтобы слышала вся ночная улица, и клялся, что размещу их на остаток ночи в своих апартаментах с максимальным комфортом. Уступал им диван, а сам спал на полу в кухне. После двух раз стало ясно, что со мной такие походы безопасны, но вместе с тем коротки и бессмысленны.