Константин Сидоров - Черный роман

– Ну, что, может быть спать пойдем? – задала дочь риторический вопрос.

– Не-а, – весело ответил ей я. – Уже четыре часа утра, мне в шесть на работу вставать. Уже смысла нет. Пошли купаться? Мне где-то ваши купальники попадались. На пруду красиво очень по утрам.

– Холодно же, – послышался тихий голос Поли.

– Это далеко не самая светлая твоя идея. Однозначно, – подтвердила дочь.

– Ну, и зря. Очень бодрит. Явно то, что мне сейчас нужно. Что ж, схожу один. А вы тогда давайте спать. Пока я собирал в рюкзак вещи, чтобы переодеться и сразу отправиться на работу, они разложили диван и устроились спать.

– Сладких снов, – сказал я, задергивая штору.

– Доброго утра, – отозвался кто-то из них усталым голосом.

Я закрыл дверь и устроил себе пробежку до пруда. Диск солнца уже немного поднялся над гладью воды. Утренняя тишина была прекрасна. Раньше в такую рань здесь сидела бы парочка другая рыбаков, но рыба поизвелась, и они перестали пытать здесь счастья. Здесь и купаться-то осмеливался далеко не каждый, даже в самую жару люди предпочитали загорать или просто лежать в тени деревьев, заходили в воду только самые отчаянные. Я был из их числа. Достаточно безумный, чтобы верить в собственную неуязвимость. Пустая полоса песчаного пляжа привела меня в дикий восторг, вероятно, виной тому бессонная ночь. Я прямо на бегу скинул рюкзак, и раздевался, стараясь не останавливаться, раскидывая вещи куда попало. Рюкзак остался под деревом, кеды с носками разлетелись в стороны от него, футболка спланировала на песок, а джинсы остались уже на деревянном помосте, который раньше был пристанью яхт-клуба, разорившегося еще много лет назад. Высоко подпрыгнув и сделав кувырок в воздухе, я погрузился в прохладную темную воду. Пруд не отличался глубиной, и я быстро уперся ногами в песчаное дно. Оттолкнулся и помог воде вытолкнуть меня на поверхность. Проплыв до другого берега и обратно, я вышел и сел на травянистый островок, обняв колени. Что-то прекрасное было в этом утре. Что-то незабываемое. Я чувствовал себя на своем месте. Ровно там, где и должен был быть. Идиллия, впрочем, продлилась недолго. Я быстро замерз, и отправился собирать разбросанные вещи. Достал из рюкзака полотенце, вытерся, потом оделся. Потом посмотрел на часы. Времени оставалось как раз на то, чтобы не спеша дойти до работы. Чем я и занялся. Совершенно умиротворенный я шел и улыбался редким прохожим.

После работы один из клиентов попросил меня зайти, чтобы устранить пустяковую проблемку, так что домой я попал только в девятом часу. Вошел, и не узнал свою квартиру. Анна, будучи девушкой ответственной, свое намерение добросовестно исполнила. Мое прежнее обиталище едва угадывалось в этом приличном помещении. Все было вымыто, понятия не имею, как Анюта уговорила Полину ей помочь, но, привыкший к полумраку своего жилища, я чуть не ослеп. Дочь нашла в кладовке лампочки, и поменяла все перегоревшее, коих было гораздо больше половины. Но вместо того, чтобы освещать темные углы, украшенные пылью, свет лился во все стороны чистой квартиры. Они даже окна помыли, и шторы постирали. Самым же удивительным и приятным был запах. Пахло вкусной домашней едой. Вот и настал тот день, когда по приходу с внеочередной рабочей смены меня ждало классическое семейное счастье. Я не то, чтобы когда-то мечтал об этом, но сразу проникся всем кайфом ситуации. За ужином выяснилось, что расплата за все это великолепие меня неизбежно настигнет. И состоять будет в том, что с завтрашнего дня к моим профессиям прибавится плотник. Мне надо будет сделать полки, потому что часть вещей негде разместить. Благо, инженерный план Аня взяла на себя. Он, в общем, был уже практически готов. Так началась наша совместная жизнь. Продлилась, впрочем, она не долго, до начала нового года. Но я вспоминаю это время как одно из самых счастливых в своей жизни. Первый месяц мы втроем совершенствовали наше жилье. Полки появились в комнате и на кухне, так что я туда практически переехал. Весь необходимый повседневный минимум был под рукой, так что, как человеку, встававшему раньше всех, мне не приходилось никого будить, пытаясь тихо собраться на работу. Под столом мы спроектировали специальный ящик, куда аккурат входило мое спальное место в собранном состоянии. После двух недель мне так понравилось спать на полу, что я и после того, как мы разъехались, продолжал это делать. В комнате, где обитали мои соседки, мы совместными усилиями собрали шкаф, занимавший мало места и в то же время вмещавший очень много. В общем, из одной холостяцкой берлоги вышло целых три отдельных зоны, в которых каждый из нас обрел свой угол. Когда улучшать стало нечего, вечерами мы стали играть по сети или в карты, смотреть кино или ходить гулять. В общем, то, что я считал неслабым испытанием, обернулось приятным времяпрепровождением. Мы отлично сжились. Где-то ко дню своего рождения Аня устроилась на постоянную работу, и все потекло стабильно и даже несколько скучно. Я так замотался, что даже забыл о своей ежегодной встряске. Но судьба не подвела.

Накануне дня рождения дочери, как раз в тот момент, когда я уже устал ломать голову над подарком, мне позвонил Анин заокеанский возлюбленный и попросил помощи. Мне надо было встретить его в аэропорту и доставить к нам домой, как раз к началу празднования. А помимо этого оплатить ему обратную дорогу, потому что ему хватало только на один билет. Я ухмыльнулся и подумал, что надо тогда купить красной ленты и повязать на него бант. Чего не сделаешь ради дочери? Пришлось записать рейс, время прилета и быстро придумывать, как все организовать. Первым делом я купил ему обратный билет, на утро двадцать четвертого, потому что хотел быть уверен, что он не останется у нас надолго. Нас и так в квартире трое, а отдавать ему Полино место я был не намерен. Одну ночь в честь праздника мы, конечно, потерпим. А дальше – извините. Все что угодно, но на отдельной жилплощади. Я, в принципе, относился к этому парню достаточно подозрительно. Он мне сразу заочно не нравился, не могу объяснить почему. Может быть потому, что посягал на мою дочь. Но она была без ума от этого японца, так что мне ничего не оставалось, как смириться, и иногда даже являть свое лицо в видео чат, чтобы дочь могла показать, какой я классный. Они почти всегда говорили на японском, дочь учила его в школе, плюс носитель языка помог ей быстро подтянуться. Иногда переходили на английский или язык жестов, если требовалось объяснить что-то экстраординарное. Я неплохо знал английский, но мне было чертовски непривычно его произношение, поэтому я не понимал и половины из всего, что он говорил. Догадываться о смысле сказанного приходилось зачастую интуитивно, но, как правило, я успешно с этим справлялся. Завтра мне предстояло как-то говорить с ним без дочери. «Ничего, прорвемся» – решил я, и отправился посвящать Полину в коварный план. Ей придется прикрыть меня завтра, и взять часть моих праздничных обязанностей на себя.