Бонхол - Прятаться больше не с кем

Неопределённость нарастала, я нервничал, поэтому попытался засунуть левую руку ей в штаны. Ремень был на месте, так туго стянут, что самая нижняя складка жира закрывала половину большой квадратной пряжки.

Я приподнял жир и стал пробираться по ту сторону ремня. Движения были похожи на те, когда чешешь кота за ухом, только шерсти я не чувствовал.

Пальцы начало сводить судорогой, я занервничал ещё сильнее, потому что не мог вытащить их обратно.

Выдохни, пожалуйста. Выдохни, расслабься, откинься на спинку этого ебучего кресла. Зачем ты вообще купила эти штаны без ширинки? Понятно, что женщинам она не очень-то и нужна – так, сгодится для подстольных офисных игр, для проверки правильного расположения инородных тел в какие-то дни, для.. Мать твою..

Я настолько увлёкся, что видел перед собой только треугольник её пизды, обтянутый узкими чёрными джинсами. Пальцы левой руки заело, зажевало ремнём и складкой жира; я низко нагнулся и тянул правой рукой за левую, со стороны могло показаться, что у меня лёгкий припадок. Она проснулась через пару секунд после того, как я вытащил свои опухшие пальцы.

Между нами больше нет напряжения, мы не играем в её грубоватые игры, мы не трахаемся в её месячные; если честно – осталось только моё желание, и зачем мы сейчас сидим рядом, я не понимаю.

Дверь. Толстая дубовая дверь приоткроется, бледная рука покажется в проёме, «ты и ты – заходите».

Я говорю, что подожду здесь, что у меня слишком грязная одежда для такого чистого кабинета, что видел всё не один раз и мне это нравится, очень нравится, но не сегодня.. Я болею, кха–кха, не могу встать, да и вставить как следует тоже теперь не могу.

«Вы теряете своё же время», – говорит Бледная Рука. Если бы оно было моё, вступаю я с ней в мысленный диалог, я не стал бы его тратить на вас, даже не подумал бы идти сюда.

Я посмотрел в приоткрытую дверь – Кей уже зашла и разделась, и стояла, опустив плечи, как–то безвольно и жалко.

Давай уберём эту Бледную Руку из кабинета, вколем ей чего–нибудь и посадим на кольцевую ветку – тогда у нас будет много–много времени. Ты меня выебешь, я полосну тебя скальпелем по жопе – каждый получит своё, нам с тобой будет хорошо, как раньше. Твоя грудь уже сильно обвисла, высохла или что там с ней случилось.. Да я и не видел её другой никогда. Ты меня выебешь, ты меня выебешь..

Я вздрогнул – Бледная Рука взяла меня за плечо и потянула в кабинет. И я уже в кабинете, стою напротив голой Кей, но она на меня не смотрит. Хочется курить, но это же..это же врач, его кабинет, какая–то стерильность, правила поведения, картинки с яичниками и брюшные полости в разрезе..

Кей садится (ложится?) в гинекологическое кресло. Бледная рука изучает результаты предыдущих анализов и что–то неразборчиво напевает. Кей засовывает палец в пизду, крутит им там, вытаскивает, нюхает и брезгливо вытирает об одноразовую простыню.

«Ноги даже и не подумала побрить. Не все любят милых ёжиков..»

Рука закончила с анализом анализов и вот–вот должна была приступить к осмотру внутренних поломок Кей. Рука натянула перчатки, села перед вагиной Кей и о чём–то задумалась, если я правильно разглядел со спины. Помедлив, она указала рукой на дверь справа от входа. Я пошёл туда.

Это была совсем маленькая комнатка – стул, шкаф и пепельница на подоконнике.

Наверное, Рука читает мысли через уретры и фаллопиевы трубы. Чувствует запах немытых органов на расстоянии, а точку G находит за считанные секунды..

Я упёрся руками в подоконник – сальные следы на стекле от прикосновения чьих–то носов, лысин, ушей или несчастных губ. Поцелуй это стекло, разбей его и всоси осколки, крошки, а лучше всего – стеклянную пыль, чтобы горло и лёгкие поранило наверняка. Чтобы в водопаде спазмов был отчётливо виден самый первый хуй, чтобы чёткая мысль резала не хуже стеклянной пыли: «Это он во всём виноват. И вот если бы..» Да никому не нужна ни ты, ни твоя пизда, ни твои мысли по любым вопросам, глупая ты девочка. Глотай, глотай..

Дверь распахнулась, вошла Рука, на ходу прикуривая сигарету. Она села на стул, закинув правую ногу на левую. Её белый докторский халат слегка помялся, на левой щеке засохли небольшие капельки крови, как после бритья дешёвой бритвой.

– Ну и кто ж с ней так?

Я понимал, о чём она говорит в целом, но меня волновали частности, поэтому я молчал.

– Будто отвёртку ей в матку вставили и прокручивали несколько дней.

Несколько лет – так бы сказал я. Но меня не спрашивали.

– Ты же понимаешь, догадываешься, что дальше ничего не будет?

Я осторожно выглянул в основной кабинет – Кей уже оделась и сидела на стуле возле докторского стола, выпрямив спину и положив руки перед собой.

– Не будет нормального цикла, скорее всего не будет возможности зачать ребёнка, будут частые боли и..

– Это же и раньше было. Ей назначали препараты, даже операции какие–то делали – не один раз..

– ..но раны не заживали, не успевали зажить, потому что вы ебётесь как ненормальные!

– А вы – как нормальная?

– Это уж я не с вами буду обсуждать. В общем, прогнозы так себе. И я бы на вашем месте..

– Вы можете прямо сейчас занять моё место. Оно свободно.

– То есть как? Вы не её..ээ..молодой человек?

– «Это уж я не с вами буду обсуждать».

Рука скривила губы, которые стали похожи на задницу котёнка.

– Как скажете. В любом случае, нужен очень тщательный и ежедневный уход, в противном случае проблемами с маткой вы..то есть Кей не отделается.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– У вас кровь на правой щеке.

Рука достала небольшое зеркало, влажную салфетку и стала оттирать вагинальную кровь Кей со своего лица. Когда она закончила, мы вышли в основной кабинет. Кей сидела в той же самой позе, что и 15 минут назад. Рука дала мне стопку бумаг – анализы, заключения, рекомендации, рецепты – и попрощалась.

Кей неохотно встала и мы вышли за дверь. На улице я отдал эту стопку Кей, но ей было всё равно. Я закурил, предложил сигарету и ей – она не отказалась.

– Ну, типа, было хорошо. Может, увидимся как–нибудь.

– Может. И зачем весь этот цирк с «мне это больше не нужно»?

– Так и есть, мне всё это больше не нужно.

– Понятно.

И в чём же проблема? Хахаха, ну и ладно. Я выну вилку из своего дорожного набора и ты не сможешь устоять.

– Правда, всё. Не мучай меня больше, я устала.

– Хорошо–хорошо. Пока! Следи за своим здоровьем.

– Постараюсь. Пока, Рэ.

Ха, тающие кучи чёрного снега, грязная вода, вытекающая из–под этих куч, кривые ручьи – я помню, как ты дрожала, там, на бурых плитах напротив Яузы. И текла, и металась, и злилась, и не прекращала.

Когда осенью ты придёшь ко мне на день рождения, мне будет уже нечего тебе сказать.