Анна Аравина - Виртуальная смерть. Повесть

***

Находясь под впечатлением от сна и терзаясь мыслью – реальность, всё-таки, этот ребенок или сон, девушка сварила себе кофе, пожарила яичницу и, по привычке проглотив свой неприхотливый завтрак, отправилась отбывать очередную порцию времени на работе.

На улице было еще темно, кожу лица щекотала холодная морось. Перед ней по дорожке шли двое: пожилые женщина и мужчина. Аля часто встречала их по пути на работу. Пару невозможно было не заметить: неряшливо и бедно одетые, они тяжело ступали рваной обувью не по размеру, на их плечах, перетянутые бечевкой, болтались целлофановые пакеты. Они всегда держались за руки и нежно разговаривали друг с другом. Девушка никогда не видела их порознь, и, если бы не их внешний вид, вызывавший острые приступы брезгливости, их дружность могла бы восхищать. Такое несоответствие внешнего с внутренним вызывало у Али ощущение дискомфорта. «Опять они!» – с раздражением про себя воскликнула девушка, и, прибавив шагу, обогнала и оставила их позади.

Ёжась, обходя лужи и грязь, Аля дошла до остановки и влезла в автобус, быстро забившийся желающими работать и учиться в столь ранний, сырой, неуютный час.

– Передние!!! – заорала кондуктор. – Все сдали за проезд?! Задние!!!Передаем деньги!

«Какое счастье, – подумала Аля. – что я стою посередине». Очень не хотелось ей быть ни «передней», ни «задней». Подобные определения резали слух. «Вам задок, а вам передок!» – вспомнилась ей фраза из детства. «Сказка о том, как мужик гусей делил». Маленькая Аленька читала ее в сборнике с яркими и неприятными картинками. Художник всю барскую семью наделил уродливыми лицами. Особенно взгляд девочки раздражали барыни в неумеренно розовых нарядах. Мужик был красив, но как-то очень уж схематичен, а потому – не интересен.

– Девушка, Вы не выходите? – прервала воспоминания какая-то женщина из-за Алиного плеча.

– Нет, – ответила она, и ей пришлось выгнуться дугой от пяток до макушки, чтобы пропустить упитанное, как у барыни с картинки, тело дамы к выходу. Вернуться в исходное положение у Али получилось не сразу, так как женщина никак не могла достучаться до сознания парня, преградившего ей дальнейший путь. Его уши плотно закрывали наушники, глаза были устремлены на экран телефона, а толчки в бок он ощущал, видимо, как естественную давку. Отчаявшись, дама сумела ухватиться за проводок и извлечь наушник из одного уха попутчика. Тот ее, конечно, обматерил. Женщина хотела ответить, но автобус остановился, и сзади надавила толпа, которая вынесла замешкавшуюся на улицу.

– Маме своей так будешь отвечать! – всё-таки, успела та крикнуть с улицы, подкрепив своё замечание крепким словцом и погрозив кулаком в прогал открытой двери. Автобус поехал, двери закрылись, Аля, почувствовав себя пружинкой, выпрямилась. Парень, пробурчав что-то о ценности личного пространства и дороговизне телефонной фурнитуры, резюмировал свою речь замечанием, которое на культурном русском означало примерно – «Сама дура!», вернул наушник на место и вновь отключился от окружающей действительности.

Окружающее, действительно, не радовало. Вся эта толкотня, грязные окна, сам вид облезлого истрепанного салона, перебранки, вроде той, свидетелем которой ей пришлось только что стать, – всё это производило впечатление удручающее, и Аленька завидовала парню, который мог стоять, уткнувшись в свой экран, и ничего не замечать. Она же не могла читать в транспорте – ее укачивало. А музыку слушать боялась. Во-первых, так она могла попасть в ту же ситуацию, свидетелем которой сейчас была, а нецензурной лексикой, к сожалению, не владела. Во-вторых, под музыку Аля могла размечтаться так, что рисковала проехать свою остановку. Ведь у девушки была еще одна среда обитания – фантазия. О, это был чудесный мир, любимый, и порой девушка впадала в него, как в забытье… Но осенняя рабочая действительность требовала сосредоточенного присутствия, иначе грозила неприятностями. Аля понимала это и заставляла себя искать хоть что-то радующее глаз во внешнем мире. Иногда она находила среди своих попутчиков в общественном транспорте человека с интересной внешностью: красивым профилем или задумчивым осмысленным взглядом, и периодически посматривала на него, любуясь. Но сейчас перед ней было уставшее, красное от возбуждения в борьбе за хлеб насущный лицо женщины-кондуктора, у остальных спутников она могла разглядеть лишь шапки, воротники, капюшоны, поэтому ей ничего не оставалось, как смотреть на размазывающиеся каплями по стеклу разноцветные огни проплывающего за окнами еще темного города – переменчивые, яркие и блестящие. Благо, ей было скоро выходить.

***

Утро в офисе начиналось, как обычно. Девчонки – в возрасте от восемнадцати до сорока – прихорашивались, пили чай, обсуждали мужей, детей, их воспитателей и учителей, а также удачные и не очень покупки. Впрочем, подобные беседы случались не только по утрам, а всегда, когда в офисе не было руководителя. Как и теперь, он не частопоявлялся на работе к началу рабочего дня, задерживаясь на час-два, что позволяло не сидеть, уткнувшись в компьютер, а свободно перемещаться в пространстве и болтать в полный голос. При этом его собственная личность являлась далеко не последней темой в разговорах. Начальник был не первой молодости, но холост, подтянут и бодр, что делило женщин-подчиненных на две категории: свободные от отношений надеялись женить его на себе, замужние мечтали, чтобы он, наконец, женился, и у него поубавилось сил и энергии для работы. Алин статус считался как «условно замужем» – она состояла в прочных долговременных отношениях, именуемых в народе «гражданским браком». Соответственно, Алевтина примыкала ко второй группе, хотя и не надеялась, что обзаведшись семьей, их шеф станет лояльней к сотрудникам. Ей просто было его по-человечески жалко. Если остальных сотрудников после шести словно ветром сдувало, он частенько задерживался – ему некуда было спешить. Але этот факт почему-то представлялся грустным. Сама она торопилась с работы, потому что забирала из садика маленького племянника и гуляла с ним до прибытия сестры, а затем бежала домой готовить ужин для себя и своего сожителя Эдика. Данная суета создавала впечатление насыщенной жизни и нужности. Трудно, наверное, было жить без этого ощущения. Да и от самого статуса – «одинок» – веяло печалью.

– Привет, Аля! – хором поприветствовали коллеги вбежавшую в офис девушку. Аленька улыбнулась и помахала им в ответ. Кинув сумку на стул рядом со своим рабочим местом, она стянула с себя куртку и шапку, переобулась и сразу включила компьютер. Пока машина загружалась, выхватила из сумки косметичку и привычными быстрыми движениями подкрасила глаза и губы. Налила себе кофе, быстро выбрала в браузере нужную ссылку и уткнулась в монитор.