Александр Александров - В злом сердце Бог не живет

– Слушай, – Сергей подошел ко мне. – Я тут придумал такую вещь… Он же после драки, правильно? И этот, – он кивнул в сторону майора, – у него спрашивает: «Чего губа-то припухла?» Смотри, я вот сюда, под губу ватку положил – чтобы было похоже…

Он приподнял верхнюю губу, показывая белый, намокший слюной катышек.

– Ну, как, нормально?

– Да, да, конечно… – я одобрительно улыбнулся. – Это ты хорошо придумал.

Я всегда положительно относился к тому, что во время съемок актеры что-нибудь изобретали. Пусть… Вроде бы мелочь, но из таких мелочей, как из мозаики складывается общая картина. И чем больше будет таких придумок, тем интереснее получится результат.

– Внимание! На исходную!.. Снимаем подъезд полицейского и выход его из машины.

Актер в форме майора забрался в подошедший УАЗик, автомобиль фыркнул и задним ходом начал сдавать в гору.

– Дальше, дальше!.. – я помахал им рукой. – Совсем, чтобы вас видно не было!

Автомобиль исчез за бугром, оставив после себя на заснеженной деревенской дороге только промятую рыхлую колею. Я оглядел площадку перед домом. На истоптанном снегу валялись напиленные чурбаки и кучка свеженаколотых дров.

– Сергей, давай в кадр!

Актер подхватил с земли топор, встал напротив березового чурбака, приготовился.

– Внимание! Камера!..

– Стоп-стоп-стоп! – скороговоркой застрочил оператор. – Минуточку.

– В чем дело?

– Настроиться надо.

«А раньше это сделать было нельзя?» – раздраженно подумал я, но промолчал.

С оператором у меня довольно сложные отношения. С одной стороны – он прекрасный мастер, опытный, знающий, а с другой – слишком уж эгоцентричный, нервный, самолюбивый. Постоянно пытается показать свою значимость. Между нами все время идет борьба за лидерство. Может быть даже неосознанно, на уровне подсознания, каких-то инстинктов. Но это невозможно не замечать. Однажды дело до драки едва не дошло… Хотел поменять его, нашел уже другого. Тоже опытный, хороший, крепкий профессионал. Поздно вечером, накануне съемки звоню ему какие-то детали уточнить – а он лыка не вяжет… В общем, подумал я, подумал и решил: коней на переправе не меняют. Ради дела придется потерпеть.

– Можно!

Оператор склонился над камерой. Я молча наблюдаю за происходящим.

– Давай, давай! Коли-коли-коли!

Оператор энергичными движениями из-за камеры показывает актеру, что он должен делать. Сергей поднимает тяжелый колун, с силой всаживает его в чурку, снова вздымает вверх руки, опять бросает топор вниз… С треском разламывается березовый чурбачок, щепки летят по сторонам.

– Машина-машина-машина!.. Пошла-пошла!

Оператор торопливыми жестами дает сигналы водителю, при этом усы его и бородка «а ля Сальвадор Дали» взволнованно топорщатся, глаза горят, а щеки пламенеют от мороза.

Я стою рядом и чувствую, как внутри закипает злость.

«Ну, что ты суешься поперек батьки? Что ты командуешь?.. Главный на площадке все равно режиссер. И по другому быть не может… Здесь, по крайней мере».

– Стоп! На исходную… Все заново!

Оператор нервно покусывает губу. На лице у него читается обида.

– Камера!

Оператор шумно шмыгает носом и прижимается щекой к резиновому окуляру.

– Камера… – твердо повторяю я, повернувшись к нему.

– Есть камера, – наконец отвечает оператор.

– Работаем!

Статус-кво восстановлен… А как иначе? Ведь только отпусти возжи, прояви слабость и все начнет расползаться. Слишком уж специфический это коллектив – съемочная группа. А режиссер отвечает за все… Во всяком случае я лично только так работаю. Чаще всего сам пишу сценарий, сам формирую съемочную группу, лично участвую в подборе актеров. На всех съемках работаю от и до – прихожу первым, ухожу последним. И финансовая сторона тоже на мне, и монтаж, и озвучивание, и музыкальное оформление… Кстати, о музыке. В фильме будет несколько песен. Одну из них мне великодушно подарил известный певец – бритый наголо брутальный мачо, с вечно распахнутым воротом, любимец женщин и, как я недавно узнал из газет, самый высокооплачиваемый исполнитель в России. А ведь еще несколько лет назад это имя никому ни о чем не говорило. Я помню человека возле метро, который под аккомпанемент стоящего рядом проигрывателя, раздавал бесплатно прохожим диски с его песнями. Люди равнодушно шли мимо, сторонились и не хотели брать их даже даром. Зато теперь этот певец собирает огромные залы, выступает в Кремле и те же самые зрители готовы платить любые деньги, чтобы попасть к нему на концерт… Вот как в жизни бывает.

– Машина пошла!

Урча мотором полицейский УАЗик покатился с бугра вниз по деревенской улице, вдоль занесенных заборов, мимо побеленных снегом домов. Не доезжая до съемочной площадки с толпящимися вокруг нее людьми, машина плавно остановилась. Откинулась дверца и наружу энергично выбрался переодетый в полицейского актер. Отряхнув с форменной брючины налипший снег, он твердой походкой направился к колющему дрова Сергею.

– Бог в помощь!

– A-а, гражданин начальник, – с усмешкой поприветствовал его Сергей.

– Да брось ты, покури.

Тот послушно опустил на землю топор, стянул матерчатые рукавицы.

– Будешь? – он протянул майору пачку с сигаретами.

– Нет, не хочу.

– Ну, как знаешь…

Сергей прикурил, опустился на березовый чурбачок. Полицейский, смахнув ладонью, снег с другой чурки, присел напротив.

– С чем пожаловал? – поинтересовался Сергей.

– Ты вчера возле кафе драку устроил?

– Я? Драку-у?.. Какую драку?

– Не прикидывайся, мне все уже доложили.

– Ну, так у них и поспрашивай, – развел руками Сергей. – А я ничего не знаю. Дома сидел, телевизор смотрел.

– До-о-ома сидел, телеви-и-изор смотрел, – передразнил полицейский. – А губа-то что припухла?

– Где? – актер осторожно потрогал губу. – Это я так… Прикусил.

– Эх, Ваня, Ваня…

Майор тяжело вздохнул и задумался. Пять секунд, десять… Время идет, а он все молчит.

– Стоп! – не выдержал я. – В чем дело?

– Слова забыл, – виновато улыбнулся полицейский. – Дайте текст, кто-нибудь.

Ему принесли сценарий, он пошелестел страницами, нашел нужное место и сосредоточенно углубился в чтение. Губы его при этом шевелились, как у первоклассника.

Я отвернулся, чтобы не сказать лишнего… Сколько еще торчать здесь, на этой выстуженной добела улице? Среди этих холодных снегов, под этим ледяным безжалостным небом?

– Градусов двадцать, наверное, – произнес кто-то у меня за спиной.

– А к вечеру все тридцать будет, – ответили ему.

Я поежился… Перед заходом солнца нам предстояло снимать ключевую сцену с собакой. Место действия – берег реки. Здесь хоть ветра нет, а там… Я почувствовал, как замерзли руки. Поднеся ко рту, я подышал на них, пытаясь согреть их дыханием.