Домна Токмина - Менестрели врать не будут

– Вы нас за дураков не держите! – кричала Зоя. – Требую мэра в отставку.

Глава искренне удивился:

– Я на работе пью только по праздникам и почти не прогуливаю, за что в отставку?

Толпа заволновалась, не зная, что делать дальше. С одной стороны мэра все не любили, с другой стороны дома было много дел, и долго стоять рядом с митингующей – не было времени.

– Дай чего Зойка просит, – кто-то выкрикнул из толпы, – холодно стоять.

Бунтарка развернула плакат с требованиями, готовая держаться насмерть, но начался дождь, и буквы на плакате поползли.

Начались преследования. Всех, кто приходил на этот митинг, мэр стращал и призвал такие мероприятия впредь не посещать:

– Я лишу тебя работы, ты у меня нигде не устроишься, – топал ногами и махал руками. Потом, поняв, что это не очень веский аргумент – в деревне работающих было очень мало, большинство – безработные, придумал другую угрозу – выгоню из деревни.

Вот это он говорил зря – такие разговоры дважды закончились для него синяком под глазом. Поняв, что этот довод скорее принесет ущерб его официальному лицу, нежели пользу, решил отыграться на местном корреспонденте, на первой странице газеты разместившего фотографию митингующих с соответствующими комментариями.

Пресса – дело опасное. И чтобы упредить дальнейшее желание журналистов лезть, куда не просят, мэр сфабриковал дело.

Он пригласил к себе для разговора корреспондента, а пока тот находился у него в кабинете, в пальто журналиста подложили пакет с коноплей. Вызванный из города отряд по борьбе с наркотиками уложил представителя свободной прессы на пол, заковал в наручники и увел.

Народ одно не понял в этой истории – зачем коноплю собирать в карман, если она всю деревню задавила – не знают как от нее в огородах избавиться.

Впрочем, журналиста, подержав немного в темнице, вскоре выпустили на свободу.

С Зоей Кузькин разобрался почти тем же способом. Сфабриковал на нее дело о мошенничестве. Якобы Кобрина попросила у него денег на строительство приюта для нуждающихся собак, а он, как человек сердобольный, не мог отказать, и вдруг узнал, что деньги были потрачены на колбасу.

Первая мысль у народа была: это сколько же он ей дал на нуждающихся, если только на колбасу хватило? Все говорило о мэровой жадности. Пошли слухи, которые меценату очень не понравились, пришлось сходу придумать другую версию и обвинить во взятках, подкинув на восьмое марта шоколадку. Население пребывало в недоумении. Однако понимало: вот если бы Зойка воровала как некоторые, то отделалась бы легким испугом. А за шоколадку сесть придется.

На Зойку было заведено уголовное дело, и дали ей год условно.

Всё это время глава был спокоен, как никогда, устранив главного диссидента, он тихо почивал в кабинете власти полностью уверенный, что такое спокойствие теперь гарантированно навсегда. Но все же Кобрина отомстила. Она во все инстанции писала письма о кумовстве и воровстве, о том, что прямо у администрации стоит пивной ларёк мэра, где утоляют жажду притомившиеся работники администрации.

Но, как правило, такие ценные кадры убирают с постов путем повышения в должности. Так Скриповкин оказался в министерском кресле, где и досидел до пенсии. Бывший тракторист отвечал за ту отрасль, в которой вообще ничего не смыслил.

Его сменил на посту Пантелеймон Кузькин, человек поначалу неглупый. Внешне он был довольно привлекателен, харизматичен. На приеме с посетителями разговаривал вежливо, если и не выполнял обещанное, зато впечатление о себе оставлял хорошее. В первый год правления показал себя деятельным.

После его предшественника, которому Кобрина помогла сползти с царского трона, на нового мэра народ возлагал большие надежды, появилась вера, что хоть что-то поменяется в лучшую сторону. Да и избрали Кузькина благодаря программе, в которой предусматривалось избавиться от многочисленных чиновников.

Но когда мэр предпринял первые шаги в осуществлении этой программы, как его тут же пригласили к вышестоящему начальству, где ему доходчиво объяснили ошибочность этого поступка, так как большая часть трудяг администрации – ближайшие родственники теперь, – областного министра.

Для населения ничего не делалось – работы не было, и создавать рабочие места никто особо не стремился. Если появлялся какой-нибудь маломальский бизнесмен, его тут же задавливали налогами и рэкетом. Кузькину это тоже не нравилось. Когда он был всего лишь кандидатом в мэры, а как стал им, тут же стал прислушиваться к мнению не избирателей, а областного начальства.

Поэтому приходилось терпеть постоянное беганье служащих с чайниками из кабинета в кабинет, раскладывание пасьянса на экране монитора, общение их в «Одноклассниках»… Он понимал, что бессилен что-либо изменить. Все это копилось и временами выплёскивалось.

Так появились ежедневные субботники, где разряженные дамы лазали по помойкам и убирали мусор. Некоторые не выдерживали и сбегали с насиженного места, чего и добивался Кузькин.

Но свято место пусто не бывает, тут же его занимало «нужное лицо».

Всю эту суету снимал на видеокамеру прикормленный репортёр по фамилии Мухрай, больше известный в народе как Шухры-Мухры. Потом глава просматривал и отмечал бездельников. Больше всего доставалось тем, кого он среди прочих трудяг не обнаружил, поэтому при приближении фотографа, каждый старался изобразить рвение и предстать крупным планом. Иногда лицо в кадр не попадало.

Поэтому, застигнутые врасплох в нижеупомянутой позе, на прием к мэру входили именно так, неся зад вперед, – для опознания.

Народ радовался, за такие минуты стоило жить. Они еще надеялись, что наступят времена, когда чиновники будут по субботам чистить коровники, раз нечем больше заняться.

Кроме того, мэр находился в постоянном бдении. Дежурные работники администрации обзванивали клуб и соседние кабинеты за неимением других подчиняющихся им объектов и строгим голосом вопрошали:

– Спокойно ли на объекте?

Можно подумать, что если случится пожар или прорвёт канализацию, в первую очередь грудью заслонит от беды ни кто иной, как этот боец невидимого фронта.

Мэр объяснял это просто:

– Граница рядом. Враг не дремлет.

Тогда у населения возникал вопрос:

– Неужели мэр на своих подчиненных надеется больше, чем на всех пограничников России? Может, тогда убрать все войска и поставить в дозор чиновников из Сидристовки. Тогда спать можно будет спокойно.

Но в эту идиллию, как всегда, вовлеклась Зойка Кобрина, и внесла смуту. Народ стал сомневаться. Досидентка взывала на том же постаменте, где всегда руководил субботником мэр:

– Очнитесь! Когда правит отдельно взятый дурак, мнение создается обо всем государстве!