Домна Токмина - Менестрели врать не будут

С такой подмоченной в прямом смысле репутацией, не один министр слетел.

Тогда он решил сделать тактический ход – пригласил Зойку на переговоры.

Кобрина была для мэра как хроническая болезнь, когда знаешь, что это с тобой до конца. Глава пытался подкупить Зою: делал выгодное денежное предложение – отказалась. Приказал собрать на неё компромат: ничего не нашли. Кузькин плакал от бессилия и злобы.

Мария Семеновна еще бы критиковала автора романтических историй, если бы в это время на пороге не появились директор клуба и начальник отдела культуры.

Дежурная перепугалась, что её застали за разговорами на служебном телефоне, и тут же придумала, как отвести гнев начальства: перевести на другую тему.

– Евгений Викторович, я нашла чей-то сотовый телефон.

Стоящий рядом начальник отдела культуры Харин сморщился:

– Никакой субординации, дежурная в присутствии начальника лезет с вопросами. Что, потом нельзя спросить или сказать, что там?

– Да вот, – со страху трясущимися руками женщина стала шарить по карманам халата. – Был где-то здесь, похоже, дорогая вещь, кажется, в музее или библиотеке потеряла. Коль заняты, потом приду. Может, в сейф к Вам положить, а то мало ли что.

Харин откровенно нервничал.

– Видно, перед запоем, – подумала женщина.

Чтоб не нервировать его начальственное величество, дежурная ушла искать потерянную вещь.

– Надо было при Харине разговор затевать! – корила она себя, – цари себя проще ведут, а в этом столько спеси, прямо небожитель какой-то.

Евгений Викторович Дятлов был личностью незаурядной. «Всю свою жизнь отдал армии», – такое пафосное выражение он употреблял везде, где надо и не надо, чтобы придать большую значимость своей персоне. А на самом деле прапорщик просидел на складе, получил пенсию и в расцвете лет подался искать себе работу.

То что ему предлагали, его не устраивало – там надо было работать, а военный всегда в тайне мечтал стать генералом, а значит командовать. Такая должность подвернулась совершенно случайно – директором в клуб. Вроде и заработок там не ахти какой, зато то там, то сям себе сэкономишь, да и всегда нужен начальству – организовывать фуршеты он мастер.

Коллектив, как назло, попался вредный – одни бабы, никакого порядка, никакой дисциплины. И решил директор в отдельно взятом клубе установить военный режим.

Первым шагом к организации дисциплины в рядах работников культуры была добытая с военных складов анкета. Директор сделал построение и приказал заполнить эту анкету каждому работнику. Если бы все эти графы были заполнены с учетом требований и без обмана, то работать в клубе было некому, даже уборщицы не соответствовали-родственники были за границей – в СНГ, порочащие связи имели все.

Дятел долго и нудно мог читать наставления, придираться по любому поводу и без повода, измышлять несуществующие пороки своих подчиненных.

Самая текучка кадров началась именно в этот период: с азартом занимался воспитанием подчиненных: орал и писал приказы. Директор бешено вращал глазами, изображая гнев, и топал ногами. Попытка наладить дисциплину провалилась, – никто не соглашался работать бесплатно и без выходных.

Не удивительно, что эти два человека, – мэр и директор клуба, – понимали друг друга с полуслова. Они и разговаривали друг с другом полусловом: Кузькин обходился тремя буквами, директор, молча вытирая вспотевший лоб, выполнял беспрекословно любые распоряжения начальства и уже на языке мэра давал команды строптивому коллективу.

Исполнитель Дятел был исключительный, таких еще поискать. Как-то к приезду дорогих (для бюджета деревни) гостей, мэр приказал у единственного учреждения культуры, чтобы все было цивильно, заасфальтировать и разбить клумбы. Директор клумбы разбивал с усердием. Все бы ничего, но дело происходило в феврале месяце.

И вот, – приезжает делегация, а у клуба ярко цветущая клумба из замороженной герани и восковых цветов. И все так напоминало свежевырытый уголок забвения. По всей видимости, почившим так или иначе был не кто иной, как сам мэр, потому что усердный директор малость перестарался и в центре свежевскопанного установил на палке портрет улыбающегося главы.

Кузькин всегда считал работников культуры дармоедами и приказал директору – делать платные услуги. Что это такое, Дятлов представления не имел, но перечить не решился.

Единственное, с чего можно было сорвать куш, – это дискотеки. Прапорщику как-то доводилось проводить солдатам танцы, поэтому понятие, что это такое, директор имел, с его точки зрения, – четкое. Сам подобрал репертуар, а то чёрти – что крутят. И началось!

Молодежь не поняла, как так получилось: шли на дискотеку, а попали в армию. Кто-то в панике стал пробираться к двери, шаря глазами в поисках военкома. Директор перехватывал дезертира и устанавливал в центре зала.

Перед дискотекой он сказал речь. На сороковой минуте кто-то не выдержал и уже стал проситься домой, причитая и зарекаясь ходить на любые мероприятия, не связанные с семейными праздниками. Дятел во время лекции демонстрировал, какие движения в танце запрещено показывать, так как они с его точки зрения дискредитируют образ молодого человека развивающегося капитализма.

Кого-то ломало в истерике от такого развлечения, но директор был непреклонен. Доведя нужную, с его точки зрения, информацию, он включил популярную запись мэтра эстрады шестидесятых годов. Народ стал нервно выпрыгивать из окон. Для оставшихся директор давал команды:

– Ать-два, левой-правой! Выверт направо, выверт налево! Строем пошли!

Евгений Викторович подлетел к танцующей паре, не замечающей ничего вокруг:

– Отставить обнимание! Руки прочь от тело-носителя!

В толпе кто-то нервно засмеялся.

– Отставить смех в строю! Шаг вперед! – разошелся не на шутку экс-военный.

Нервно хихикающий, глядя на директора, продолжал судорожно заикаться:

– Не могу, мне будет сейчас плохо.

– Это точно, – подтвердил бывший прапорщик. – Отжаться сто раз!

Парень подумал, что это шутка и захохотал еще истеричнее. Дятла это обозлило еще больше:

– Молчать! Я не давал команду смеяться! На пол! – приказал он.

Прапорщик понял, что этот боец для него потерянный, и что делать с ним он не знал, обычно таких в армии сдают психиатру. Куда было сдавать этого, – не понятно.

Поэтому он переключился на другие движущиеся объекты, создающие угрозу правильно организованной дискотеке. Бывший прапорщик с ностальгией вспомнил, как слажено танцевали солдаты по его команде – никаких отсебятин, ненужных телодвижений. Что делать с этими гражданскими, директор не знал. И даже его большой опыт строевой подготовки ничего не мог подсказать.