Николай Ольков - Собрание сочинений. 5 том

Бывакин расписал по часам весь день. На хлебозаводе в десять соберем актив и назначим директора, им станет нынешний заведующий производством. Федя и Гриша войдут в состав совета директоров. Что делать дальше, они знают. В три часа собрание в ЦУМе, никого лишнего, есть пяток выступающих. Директором изберут старшего товароведа, Иван становится заместителем. Через месяц все будет, как надо. На оба предприятия у Роди уже есть покупатели, группа кавказских товарищей уже неделю звонит ежедневно: с огромными деньгами жить в чужом городе очень опасно. Родя сегодня представился кавказцам новым именем – Бывалый, вспомнил размышления Доктора. И еще поднял цену. Если не будет согласия, он находит других партнеров. Кавказцы поцокали языками и согласились.

Закончив все дела и отпустив команду, Бывакин собрался в ресторан поужинать, но вспомнил, что зерна кофе закончились, и он забыл наказать Варе, чтобы купила. Пришлось заезжать в ближайший магазин. Вошел, осмотрелся – ба, да это тот самый «маркет», у его бывшей квартиры, в продовольственном отделе котором он отоваривался несколько месяцев. Здесь же встретил Настену. Что-то шевельнулось в сердце, но он убил это слабое проявление жалости или вины – не сразу поймешь. Прошел между стеллажами, отыскал кофе и пошел к кассе. Очереди не было, но все сотрудницы собрались у стола.

– Здравствуй, Родя.

– Давно не бывал, разбогател, должно быть.

– С сыном тебя. Ты хоть знаешь, что папашей стал?

Родион оторопел.

– Какой он папаша? Кобель он, и никто больше. Обрюхатил девку и выгнал. Сволочь!

Родя настолько растерялся, что не нашел, что ответить. Откровенное хамство было неуместным, выказывать радость он не мог и не имел права. Едва взял себя в руки.

– Где она? – спросил всех сразу.

Девчонки замолчали. Старшая, видать, семейная женщина, отвела его в сторону.

– Девчонки ее из роддома забрали, но в общаге с дитем держать не будут. Дали неделю на определение, а у нее ни гроша за душой, и домой ехать боится, отец прибьет.

Родя молча вышел и уже в машине остановил сам себя: Бывалый, и куда ты собрался? В уютное гнездышко на втором этаже собственного коттеджа? Или на первом в теплую постель любвеобильной Вари? А в это время твой сын и его мать, девчонка, которая тебе нравилась, мучаются в грязной общаге, у Настены от столовского питания, пожалуй, и молока нет. Ребенок плачет. Его ребенок. Что делать? Подумал: мать бы узнала – за уши отодрала. Уехать и все забыть, в магазине этом не появляться, никто и не напомнит. Настена сама не придет, да и не знает, куда. Да, в такой ситуации он еще не был. Никогда еще что-то внутри не мучило его, он и не знал, что это совесть. Забыть, не связывать себя женой и ребенком, дать ей денег, купить квартиру. Пройдет время, ребенок подрастет, Настена девушка видная, все равно найдет себе мужика, а сына…, его сына будут звать выблядком, как и его когдато. Нет, этого не будет. А что делать-то? Немедленно ехать к Настене. Немедленно. Набрать продуктов… Нет, это банально. Цветы? Ей только этого сейчас не хватает. Просто поехать, поговорить. Ведь не чужие теперь.

По обшарпанным ступенькам общежития поднялся на второй этаж, остановил девчонку с сигаретой:

– В какой комнате женщина с ребенком?

– Настя? В двадцать пятой.

Постучал, кто-то подошел и медленно открыл дверь. Настена. Она качнулась, ухватилась за косяк:

– Проходи, он спит.

Родя прошел, сел на табуретку. В комнате порядок, на веревке постиранные пеленки, в углу коляска простенькая, не новая, детская ванночка. На столе пакеты с детским питанием. Половина булки белого хлеба.

– Настя, я только сегодня узнал, – хотел сказать в свое оправдание, а оказалось – подставился.

– Память у тебя прохудилась, Родион, ты еще полгода назад знал, да не хотел знать. Я просила девчонок в магазине не говорить тебе ничего. Я уже собралась, мама приезжала, отец смирился, говорит, вырастим и воспитаем, не хуже других. Вот, завтра приедут, легковушку наймут.

Родя молчал. Может, судьба дает ему шанс избавиться от этой проблемы? Или наоборот, дает возможность проявить себя мужчиной и отцом. Где же выход?

– Настена, а если я тебя с ребенком к себе заберу? Поедешь?

Ждал, что обрадуется, согласится, засуетится, а он заставит взять только сына, а все старье – выбросить. А получилось:

– Нет, конечно, не поеду. После такого позора. Да, врачи отказались, сказали, что поздно и опасно, мне куда деваться? Работала до последнего дня, думала, вдруг заглянешь, увидишь, что едва ношу твоего богатыря. Нет, не зашел, не нужны. Ничего, теперь, слава Богу, все на своих местах.

Родион встал:

– Забери ребенка, это пусть остается, сейчас же заедем в «Малютку», все новое купим.

– Родя, ты не понял. Завтра приедут родители мои, и мы с сыном едем домой. – Она едва успевала вытирать слезы.

– Подожди, я не понимаю. Ты не хочешь, чтобы у ребенка был отец? – Родиону казалось, что это почти козырный туз, не скажет же она «нет».

– Такой – не хочу. Такой, который, если чтото не так, не по его, способен отказаться от… женщины, беременной его ребенком – такой не нужен.

Родион знал натуру Настены, в ней было это упрямство, эта непреодолимая жажда справедливости. Он однажды сильно ее оскорбил, и она этого не простит.

– Настя, научи, что я должен сделать? – Родя сломался, он уже готов был встать на колени. За занавеской послышалось кряхтение и потом тихий плач. Родители помолчали.

– Уйди, Родион, уйди, так будет лучше всем. И тебе тоже. Ты же и сейчас маешься, между двух берез заблудился. Не мучай себя, живи, как жил, и мы тоже будем жить. Запишу я сына дома, имя дадим, отчество отца моего, и фамилия наша. На алименты подавать не буду, не боись. Так что твоего ничто не пострадает.

– Да как ты можешь так говорить! Я сам через это прошел, и отчество у меня мамино, и отца я не знаю, и все детство выблядком был в деревне. Не хочу! Не отдам сына и тебя не отдам. Настена, поверь мне, прошу тебя.

– Нет, Родя, пусть все будет, как сложилось. Захочешь – приедешь, поиграешься с сыном, я не против. Но к тебе не пойду. Да и не любил ты меня, так, нравилась, смазливая, игривая, пока не доигралась.

Бывакин охватил голову руками: что же делать? Как уговорить Настю поехать к нему? Потом его осенило: он что, на квартиру ее приглашает? Дурак, кто так разговаривает с матерью своего ребенка? Ты же отец, она мать, есть сын, значит, вы – семья, и ты в ней главный ответственный. Родя даже улыбнулся:

– Настя, прости меня, я не с того начал. Я прошу тебя стать моей женой. Женой моей стать, единственной и любимой. И сын у нас будет еще не один. Прошу тебя, соглашайся.

Настена заревела в голос, Родя обнял ее и впервые вместо волны желания ощутил тепло и радость от горячего женского тела. Настя вытерла слезы и сама испугалась минутной слабости.