Александр Найдёнов - Рассказы

– Вот что, Антон… Видишь ли, вот в чем дело… После того, что нынче произошло… Я не нашел в тебе отклик… Мне бы не хотелось дальше с тобой работать… Завтра утром приходи в кадры и получи расчет. Ну, и премию, это само собой…

Антона охватила обида. Он не мог сообразить, что ответить. Почему-то стало жалко потерянный день, который, словно арестант, провел в четырех стенах, и еще вдруг вспыхнул, вспомнился образ Маши, ее глаза. С ними что-то было не так. Черные глаза, но без искры… И за Машу тоже обидно стало…

– Ладно, Илья Михайлович. Я вас понял. Только вот что!..

– Что?

– Вы запомните: скорость в городе – шестьдесят. Девяносто – только за городом, а тут – люди. Девяносто – шестьдесят – и потом, пожалуйста, опять девяносто!..

– Что ты говоришь? – Илья Михайлович перебил.– Это какой-то бред!.. Всё, счастливо, Антон! У меня дела! – президент отключил с ним связь.

– Люди тут! – повторил Антон, хоть и знал, что его не слышат.

В конце июня, в субботу утром собрали черешню, а после обеда решили копать картошку. Принялись с грядки между кустами винограда в дальнем углу участка. Вера выворачивала старой поржавевшей лопатой комья земли и дожидалась, пока ее мать, пожилая, полная женщина, медленно сгибаясь в пояснице, разворошит их руками и откинет картофилины, пока ее отец, наклоняясь с деревянной передвижной скамеечки, на которой он сидел, пошарит руками в лунках и убедится, что там пусто. Дочка Даша, пятилетняя девочка, сперва хотела им помогать, потом убежала и заигралась под деревом.

Когда залаял Матрос, Вера не обратила внимания, но послышались шаги, она посмотрела и увидела – это Дмитрий, стороня голову от ветвей, весь заляпанный пятнами солнца, идет к ним.

– Добрый день, – поздоровался он, подойдя.

Вера с родителями продолжали копать картошку – словно его не слышали.

– Вера, можно поговорить? – попросил Дмитрий.

Вера, воткнув лопату в сухую белесую землю, выворотила комок земли с засохшими в нем стеблями картошки, родители, согнув спины, стали в нем рыться руками. Верин отец, ощупывая ладонями лунку, вдруг ворчливо произнес:

– Ну, иди, поговори с ним – чего он приехал?

– Нелегкая его принесла, – буркнула Вера, однако, помедлив, воткнула лопату в борозду и, скомандовав Дмитрию, – Пошли! – увела его по тропинке мимо шпалеров винограда к маленькой хибарке у забора, подальше от дерева, под которым играла Даша, их дочь.

Они разговаривали там минут десять. Ничего не слышно было, что они говорят, и их самих не видно было, только маячил за листьями Верин цветной халат.

– Давай, будем продолжать, что ли? – сказала Верина мать, отерев от земли руки тряпицей и засунув ее в карман. Она взялась за лопату.

– Давай, – согласился Верин отец, он передвинул по грядке свою скамеечку, уселся на нее и промолвил.– Цикады разбазлались проклятые: оглохнуть можно – трещат.

– Цикады помешали ему… Теперь уж подслушивай, не подслушивай, – со вздохом сказала его жена, наступая старым кожаным тапком на лопату.– Внучка не увидела его как-то, – добавила она, выкопнув ком с сухою ботвой.

– Не увидела. Это лучше.

– Что за картошка здесь – горох один, не картошка!

– Да уж, не такая, как у вас там, на родине, – согласился с ней муж.

– У нас такую – только свиньям, в Перми. Если не растет здесь, на юге – так чего нам мучаться с ней?

– Раз не желаешь, барыня, картошку садить – иди вон там, в море плескайся!

– В море, ага!

– Ага, в море!

Верины родители, которым захотелось на кого-нибудь поворчать, начали ворчать друг на друга.

Возвращаясь к ним по тропинке, Вера за несколько метров разобрала, как вполголоса, не глядя друг на друга, перекоряются старики.

– Мама, иди-ка, на пару слов, – остановившись, обратилась она.

– Чего тебе? – спросила старуха.

– Ну, иди, мама, надо.

– Опять у нее секреты, – съехидил отец. Он ссыпал с ладони в ведро четыре розовых мелких картошки и, сидя на скамеечке, посмотрел снизу вверх на свою высокую дочь.– Ха! Зашептались. Больно кому-то нужно – слушать еще вас, дур! – выкрикнул он, когда дочь с матерью, в сторонке от него, начали совещаться. Старик поискал взглядом Дмитрия, своего бывшего зятя – и не увидел его. Тот или уехал, или так и остался возле летней хибарки.

Старуха сначала молча слушала дочь, потом всплеснула руками и сматерилась. Дочь ей доказывала свое, старуха заспорила, замотала головой – дочь психанула, рявкнула на мать: «Это не твое дело!»

– Ах, не мое! Ну, ладно! Тогда отлыньте от меня! Нечего мне нервы мотать! – срывающимся голосом заявила старуха и зашагала, топая тапками по сухой земле, от дочери обратно на грядку, к лопате. Схватила ее, копнула, налегая что есть силы, в уже раскопанную лунку. Лопата звякнула о камень.

– Это что там? – настороженно спросил дед, приподымаясь со скамейки.– Там – какие камни? Скала? Раскопай еще!

– Отвяжись ты с этой скалой!

Старуха отшвырнула лопату и ушла в дом.

– Верка! Чего ты выводишь мать?!..– начал было дед.

– Отстань ты! – отмахнулась от него дочь и пошла за матерью к дому.

Дед через полчаса тоже приковылял с огорода, поставил лопату в сарай, взойдя на крыльцо, усмотрел на дороге за калиткой ветхого «жигуленка», возле машины слонялся Дмитрий, чего-то ждал, попинывал кроссовкой колеса.

В доме Вера с матерью, обе – с красными после слез глазами, собирали в сумку детские вещи.

– Зачем вы это? – пробормотал дед.

– Отпускаю Дашу на неделю в гости к отцу, – ответила Вера, а мать ее сказала:

– Сдурела! – и зашмыгала своим бугристым носом.– Ты хоть ей скажи…

– А что я?.. У них своя жизнь.

Перед холодильником в раздумье стояла Даша, примеривала, куда пришлепнуть наклейку от жвачки.

– Деда, тут – гусята, а тут будут жуки, хорошо?

– Клей – хоть куда. Хочешь поехать с папой к тем деду с бабой?

– Мама говорит, у них есть теленок. И еще – коровка, и кот, – произнесла внучка тоном – что, конечно: хочу – и приклеила криво бумажку на холодильник.

– А у нас опять скала растет в огороде, – поделился дед заботою с внучкой.

– Где? Покажи!

Они пошли в огород. Даша тонкими гибкими пальчиками обхватила его мизинец, Дашины ножки в сандалиях и в носочках, с припухлостью у колен, мелькали из-под платья так быстро. Но нельзя было, как хотел дед, одним духом дойти до скалы: по ветвям яблони над головой прыгала птица – нужно было посмотреть, какая она и понаблюдать, нет ли у ней детишек; мотылек летал над травой, а возле тропинки, в лохматых виноградных корнях обнаружилась игрушка, которую прежде долго искали.

Скала на огороде оказалась не горою, как вообразила Даша, а самым обычным камнем – он выставлялся со дна ямки, вырытой дедом.