Константин Кокозов - Родственники

– Ты что, болван, со скотиной делаешь! Ты что, хочешь заколоть ее? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю! Она тебя самого и всей твоей семьи стоит, – не останавливался Владимир, не зная, что его свинья только что весь месячный паек кукурузной муки у брата оприходовала, а больше половины просто-напросто испортила, эту муку теперь и есть нельзя. С земляного пола собранная, она только на корм скоту и пойдет. Владимиру показалось, что свинья во двор Филиппа забралась – и больше ничего. Филипп же, услышав от брата такое, находясь в высшем нервном напряжении и от того, что сделала свинья, и от того, что никак не мог попасть вилами в эту безмозглую скотину, взял да с вилами кинулся на брата, перепрыгивая через забор. Однако перепрыгнуть забор ему не удалось: он зацепился ногой за какой-то камень и упал ничком на забор, выронив из рук вилы. В это время Владимир подбежал к забору, поднял с земли вилы и подошел еще ближе к Филиппу, который ударился коленом о камень и сейчас, оставаясь в лежачем положении от боли, массировал больное место.

– Ну что, гаденыш, запороть твое брюхо? На кого ты кидался? Кого ты убить хотел? Меня? Да я из тебя котлеты сделаю, фарш для свиньи, которую ты хотел заколоть, приготовлю из тебя, – приговаривал Владимир, стоя над ним, а потом двумя руками стал слегка сдавливать брата за лопатки. – Ну, приготовить? Зарезать твои поганые руки, чтобы вилы больше не мог брать?

А тот, еще массируя ушибленное колено – видать, очень больно ударился, почти плача, на глаза навернулись слезы, ответил:

– Сука, ты бы посмотрел, что натворила твоя скотина. В дом, в коридор зашла, всю муку сожрала…

– А зачем двери открытыми оставляешь, не в городе на десятом этаже живешь, закрывай двери и не будет скотина ходить по твоим спальням, – перебил Филиппа Владимир, оставил вилы рядом с лежащим на заборе братом, повернулся и направился в свой дом.

Однако не закончились на этом разборки двух братьев. Когда Филиппу стало легче и он встал, то в первую очередь нашел Пантелея Никифоровича, депутата райсовета. Рассказал ему обо всем случившемся и потребовал от депутата вмешательства для возмещения Владимиром убытков в размере мешка первосортной кукурузной муки белого цвета крупного помола, которая хорошо шла на лепешки. Второсортная кукурузная мука цвет имела желтоватый, а если и помол был мелкий, то из нее вкусные лепешки не получались. Пантелею Никифоровичу, народному избраннику, пришлось выполнить эту миссию. Не зря говорят, что депутат слуга народа, что скажет народ – то и должен выполнить депутат. Однако Владимир вначале отказался выплатить старшему брату мешок маисовой первосортной муки, к тому же не любой, а именно крупного помола. Самые настоящие грузины-гурманы и то не всегда на столе имеют маисовые лепешки из муки крупного помола. Но потом, под давлением Пантелея Никифоровича, убедившего его в том, что Филипп может обратиться в суд и суд выиграет, а это дополнительные расходы и дополнительные заботы, Владимир согласился на возмещение при условии, что Филипп вернет остаток муки, собранной с пола после визита хрюшки. «Покормлю скот, зачем ему оставлять» – решил он. Требование Владимира депутат счел справедливым, и, после разговора с Филиппом, решено было остаток муки вернуть, а взамен получить целый мешок.

Еще несколько раз братья по-крупному ругались между собой, настолько крупно, что разрешали возникшие проблемы только депутаты. Как-то Владимир захотел перегородку, сделанную в свое время из необожженного глиняного кирпича между половинками дома своей и Филиппа, переделать и сделать основательную, из камня. Старая перегородка давно уже начала сыпаться и разваливаться, каждый день куски со стены падали, и требовался ежедневный уход. Чтобы поставить стену из базальтового камня, надо было иметь полоску земли шириной хотя бы в тридцать сантиметров, а стена из необожженного кирпича была хилая, узкая, сантиметров двенадцать. Владимир не спросил согласия старшего брата, полагая, что тому должно понравиться желание младшего брата за свои деньги, собственными руками построить нормальную, прочную перегородку на века. Когда он стал разбирать общую стену, Филиппа дома не было, в летний погожий день какой крестьянин дома сидит. А дети Филиппа Ильича, видя, что идут работы, ничего не сказали, думая, наверное, что действия дяди согласованы с их отцом. К вечеру, к приходу домой второго хозяина перегородки, Владимир Ильич не только разобрал старую, но еще успел поднять почти половину новой стены. Ему в этом помогали сыновья Николай и Павел: делали раствор, приносили камни и так далее. Войдя в дом и увидев представшую перед глазами картину под названием «Стройка перегородки в крестьянском доме», Филипп Ильич, ничего никому не сказав, тут же быстренько выбежал из дому и вернулся через некоторое время с депутатами райсовета Пантелеем Баязовым и депутатом сельского совета, колхозной дояркой Блудовой Анной Акимовной.

– Посмотрите, уважаемые депутаты, что делает этот человек с моим домом. Строит себе стену, а ставит ее на моей земле, мой дом превратил в стройплощадку. Никакой управы над ним нет, что хочет, то и делает. То весь его домашний скот у меня во дворе гуляет и пасется, то его куры на моем дворе ищут себе корм, теперь и сам решил за счет меня себе хоромы построить. Прошу вас, уважаемые представители власти, помогите мне, уберегите от этого ненормального. Не хочу я с ним связываться, заставьте его убрать свою стену из моего коридора и поставить ту перегородку, которая была раньше, она была очень по душе мне, я и кирпичи в карьере делал самолично, и ставил ее самолично.

Депутат Баязов Пантелей Никифорович засмеялся. Анна Акимовна была женщиной очень серьезной и смеяться во время разборок в чужом доме себе не позволяла. «Не так поймут» – думала она.

– Филипп Ильич, ты же понимаешь, старую стену уже никак не поставишь, – произнес Пантелей Никифорович. – А зачем, Владимир Ильич, убрал ты ту перегородку? – кивнув в сторону Владимира, спросил депутат.

– Говорит, рушилась стена, – не дожидаясь ответа, сказал Филипп.

– А что, не рушилась? – вопросительно заметил Володя.

– На твоей стороне, может, и рушилась, на моей нет, – со злостью произнес Филипп Ильич. – Тебя не устраивала стена – построил бы на своей стороне, какую хотел, шириной хоть во весь коридор твой.

– Так я и сейчас строю за свой счет, от тебя же не попросил ничего и никаких условий не поставил. Вижу – надо менять и меняю, – произнес Владимир Ильич, глядя на депутата райсовета.

– А на чьей земле строишь? На моей, – перебил брата Филипп.

– А где тут твоя земля? Посмотри, пусть депутаты твои измерят – какую с моей стороны взял полоску земли, такую же с твоей. Вместо простого «спасибо», что я тебе за свои деньги стену ставлю, ты мне депутатов приводишь, да в воровстве обвиняешь…