Алексей Кобленц - Оставшиеся шаги. Рассказы

© Алексей Альбертович Кобленц, 2018

ISBN 978-5-4490-4564-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– А ты вообще-то хоть знаешь – сколько тебе осталось?…

Вопрос довольно обыденный в зоне жизненной философии, но вовсе не житейский… Я растерялся… Сначала. Потом сдуру взял и вспылил:

– А кто это знает?! Тут ты хоть будь дурак, хоть будь умник – все равно хрен догадаешься! Ну, если там, к примеру, заболел и сам не видишь, не чувствуешь как бы своих перспектив – тогда да, догадываешься – осталось недолго. А так?.. Что за ерунда?!

Мы шли рука об руку по какой-то хлипенькой сыромяти… Он босой… Я – не помню… Коротко хохотнув, Он остановился, щелкнул меня по носу и с игривой гримаской на уставшем лике, произнес:

– И Я тебе ничего не скажу! И обещать ничего не стану! Живи. Расти. Думай. Делай.

И вот тут меня понесло! И вот тут у меня внутри засвербило до одури, и, выпростав руку из Его горячей длани, я взмахнул ей как-то не по правилам, как-то кривобоко, что ли…

– Господи!!!…

И все. Он исчез. Растворился.

Я долго стоял в этой образовавшейся безжизненной тишине, окончательно успокоившийся и только что ощутивший ненасытный голод до Его животворящего присутствия…

Хавроша дергалась и кричала совсем уж и не долго, потому что его крепкая умелая рука вонзила тонкий и длинный «рабочий» нож прямо в самое ее сердце.

– Теперь опалить, отскоблить, освежевать, разделать… Хрюшку подружке, а нам чарка и шкварка, – промурчал он утробно, кивая на тушу приконченной им только что свиньи в уже бессознательных последних конвульсиях.

Студент наблюдал за мирно смывающим с ножа сгустки свиной крови Николаем. Ассистировал он на убое далеко не впервой, но, помогая подтаскивать баллон с пропаном и подсоединяя к нему горелку, дико себе недоумевал: как же это можно так спокойно и по-хозяйски забирать чью-то жизнь, не морщась от чужой боли? Студент ничего, конечно, против Николая не имел и даже где-то симпатизировал его рукастости, простоте и веселости, но в горькие для себя сеансы убоя люто недоумевал, думая сам про себя, что люто ненавидит этого хладнокровного мастака.

– Ну че тя опять сморжопило-то, Студентишка? – в который уж раз задирал он нескладеху-хлюпика. – Скотина, она уж самим Богом отдана в услужение человеку! Сам-то вона – котлетки, небось, уважаешь?..

Студент было чего-то хотел тявкнуть в ответ на котлетную истину, да призадумался, держа в руке горелку… Захотелось открыть на всю вентилек и выплеснуть Коле в харю заряд зажженного пропана…

– Так что вот так-то! Учись, Студент! Привыкай, милой…

Хлюпик уронил в кровляную травушку свою зловонную горелку, подпорхнул к необъятной туше своего подельника и ухватился за ворот замызганной его кацавейки:

– Да вот именно, что привыкаю!!! Привыкаю уже, Коля… Скоро, того гляди, научусь… – сбился он на здорово в последнее время душивший его лающий кашель, отчего отпустил монументального Николая и медленно подошел, все так же дохая, к симпоровизированному из березового чурбака столику, влил в себя залпом полстакашка вонючего самогону, закурив на закуску крепенькой не менее вонючей смятой и повысыпанной папироской. Кашель не проходил.

Мы оба до обидного точно знали, что впереди ничего нет, но слаженно двигались к так называемой «заветной цели». Видимо, поэтому мы, мало того – разговаривать, а даже искоркой сознания думать боялись о результате… Потому что результата не было, нет и не будет!

– Ты проследил, чтобы дети позавтракали перед школой?..

– Разумеется…

А дальше что?.. А почему ты не спрашиваешь: «А дальше что?» Ты боишься! Просто ты, как и я, боишься результата! Того самого! Которого нет!

– Мама ждет нас сегодня к семи. Пожалуйста, не опаздывай.

Мы так друг к другу привыкли, что для новых неожиданностей мы не находим никаких подозрений. Они называют это размеренностью. Они это называют покоем, а еще укладом семейной жизни. Но когда ты ждала меня из боя, затянувшегося на долгие годы, у тебя была заветная цель – дождаться. Но когда я, истекая кровью по койкам госпиталей, снова и снова терял сознание от подкатывающей на пушечном лафете смерти, у меня была заветная цель – вернуться к тебе целым, и живым, и по возможности здоровым. Мы достигли, оба достигли наших целей и выходит – нам больше нечего ждать? Выходит – нечего?…

– Знаешь, наверное, нам нужно куда-то съездить к морю… С детьми… Они обрадуются…

– Поедем. Конечно, поедем…

Зачем я выжил? Неужели только для того, чтобы сейчас вот все понимать и сожалеть?.. Я не согласен! Я так вылезал, так тянулся!… Не хочу, чтобы напрасно!

– К маме мы сегодня не сможем…

– Как?! Она ждет…

– А нас с тобой ждут совершенно другие дела! Сегодня ты у меня впервые в жизни прыгнешь с парашютом!

– Ты спятил?! С какой стати я сегодня должна прыгать с парашютом?.. Да и при чем здесь сегодня?… Вообще – с какой стати?!

Она испугалась? Да, очень… Но улыбается, одними глазами улыбается… Значит, все правильно!

– Я боюсь.

– Со мной?

– У меня дети.

– У меня тоже дети. И все от тебя.

– Я умру от страха!

– Размечталась!..

– Меня там не пустят…

– Со мной?

– Ты сумасшедший идиот! Я никуда и ни откуда не стану прыгать!

– Ты увидишь после нашего синхронного приземления что такое сумасшедший идиот и его счастливая любимая женщина… Его дорогая жена…

Двумя кулачками она пребольно ткнула меня в грудь:

– Мама, мама ждет нас!..

– Ну, с мамой мне проще всего договориться.

– Не договоришься! Я вчера наябедничала ей на тебя – ты плохо моешь посуду!

– А я научусь! Обязательно!

– Здравствуйте! Будьте добры, не могли бы вы…

Вежливый. Уже кое-что в наше время и в его юношеском возрасте.

– Что-что?..

– Не могли бы вы купить сигареты?

Пацанчик лет эдак шестнадцати… Ну, что? Долго и нудно рассказывать ему о вреде курения? Или просто отказаться и послать далеко? Или все же нужнее отругать не думая?..

– А оно тебе надо?..

– Надо! – уверенно, с подтверждающим кивком легкой головы.

Сам-то я с каких годков стал этим интересоваться?.. Кажется, где-то с десяти, по-моему?.. Да-с, самое оно лекцию пацану прочесть о вреде этого дела… Как это там у Чехова?.. «Сам-то я курю, но жена заставляет читать лекции о вреде табака…»