Алексей Кобленц - Полное лукошко звезд

Иллюстратор Lusi Soleil

© Алексей Альбертович Кобленц, 2018

© Lusi Soleil, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-7189-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я сложу всех звезд в одно лукошко…

А одно из них… себе возьму…

С ней уйду я лунною дорожкой

На ЛЮБВИ пристанище — Луну…

С ней пройду я по дорогам звездным,

Соберу букетики из звезд…

Эх, влюбляться никогда не поздно…

Тот, кто не любил, тот не поймет……..

Чародейка

Прозрачным и пространным эхом звучала фраза: заботясь о счастии других, мы находим свое собственное. И тут же эхом на эхо еще: на гибких ветвях человеческих жизней… Мысли ее путались, как ноги смертельной усталости и все равно нельзя было сбросить это будоражащее бремя ее собственных мыслей. А рядом не думали, предавали и продавали, пытались любить или неосознанно убивали… Кипела жизнь! Засвистел чайник, она повернула ручку плиты, с сожалением вернувшись восвояси.

Покидаю страну водяных. Ихний старшой, ласковый и по-особому сговорчивый сегодня, сулит мне добра и преподносит столько подарочков на память, что у меня просто не хватает карманов для размещения всего необъятного и разноцветного добра. Больше не топись, — говорит он мне своим зеленым ртом, — а это подари ей от себя. На его перепончатой лапе большая и чистая жемчужина и, за неимением свободных мест в моих карманах, он укладывает драгоценность прямо внутрь моей груди. Он все обо мне знает и не сомневается: ей обязательно перепадет от жемчужины, ведь драгоценность эта практически ее, и я просто обязан теперь ею делиться хотя бы для того, чтобы снова не потянуло в омут с головой… Тем более, раз я обещал.

В половине шестого утра начала марта из-за реденьких облачков выглядывают звезды, часто-часто моргая бликами подмороженных ресниц. Звезды приглядываются тщательно, будто бы дотошно отыскивая кого-то на подмазанном оттепелью снегу. Я раздобыл утреннюю сигарету, спрятавшись с ней под звездами, не собираясь ни с кем делиться куревом и ранними моими думками. И вот теперь, только теперь, когда звезды исчезли, я понял — искали они именно меня!

В первые дни весны неумолимо хочется тепла… Не через месяц-полтора, а вот прямо сейчас, сразу, вынь-да-положь. Но мы не умеем ждать, нам кажется несправедливым любое ожидание в проистечении жизни. Ведь она так обидно коротка, вся эта жизнь… Мы не умеем ждать так терпеливо, как преданно ожидают нас наши кроткие радости и наши отрезвляющие печали. Подождем еще, чтобы научиться…

Очередная неудача тяпнула по башке чемоданом, под завязку набитым гантелями. До этого никак не мог собрать воедино собственные разбредшиеся мысли, а тут вдруг такая удача — время собирать гантели!

А пошло бы оно все!.. — сказала клякса и вытянулась в бессмертные строчки под чьим-то гениальным пером.

Раздвигая ветки руками, утопая по колено в снегу, разрумянившись от утреннего вешнего морозца, Она шла и шла к маленькому замшелому храму, возвышавшемуся с самого могучего холма. Шла Она в надежде хотя бы в храме не встретиться с Вездесущей, всюду пересекающей Ее нелегкую дорогу. Крестясь на паперти, Правда чувствовала усталость и боль, ибо Ложь ждала Ее везде… Неужели и тут?..

И вовсе независимо от юркости или вялости наступающих перемен время неумолимо летит. Летит оно одинаково для всех, даже если вы, лично вы, с этим не согласны! Беспощадно оно и для сгорбленной, опирающейся сразу на две клюки старухи, и для зарвавшегося в каком-ни-то своем псевдомогуществе молодого человека обоих полов. Для всех! Она не лакомилась, а принимала свое время, пила его как пустой неслащеный жиденький чай. Раньше тоже было не сладко, но слаще самого густого сиропа казалось предчувствие перемены к лучшему. Не ощущение, а вовсе даже еще предощущение непременного чуда. Хлоп! — и все сразу, сразу пойдет на лад. И все будет. Будет все и вся для нее, только для нее одной! Но время так и оставалось неумолимым, а вожделенное чудо не хлопало, а хлюпало носом, и ее же собственными слезами подмачивало самую последнюю надежду. Самую последнюю надежду! Страшно. Неправильно. Несправедливо. Очень!

Никогда не поздно не сделать того, чего никогда бы и делать не следовало!

Я больше не стану тебя обманывать! Обещаю тебе. Ты права, как и всегда права — ложь унизительна для нас обоих. Я больше не стану обманывать тебя. Правда. Не буду больше выдумывать для нас берегов бесконечного счастья, не буду заставлять тебя принимать желаемое за действительное, перестану строить воздушные замки. Насколько не было бы прекрасным мое вранье, оно всего лишь краешком крыла задевает меня самого, заставляя лишь на миг замирать от высоты полета мое сердце, но потом следует неминуемое приземление, превращаясь из призрачного пока парения далеко не в мягкую посадку. Тогда мне и самому противны все мои выдумки. Я больше не стану выдумывать себя другим, совсем другим, нежели я есть на самом деле. Это ведь так нехорошо и нечестно. Я больше не стану выдумывать и тебя, а, собравшись с силами, увижу, наконец, тебя реальную, настоящую. Я тебя вижу. Я больше не стану тебя обманывать. Честное слово! Вчера ты ушла от меня, и я никогда больше не стану обманывать тебя ни в чем! Ты ж ведь всегда любила одну только правду! Правду?.. Правду, и ничего кроме правды!

Смари — я ща оторву себе палец, а потом приставлю его снова, — сказал пацанам Димка и продемонстрировал им известный всем взрослым фокус исчезновения и появления большого пальца левой руки: шмэкс-фэкс — есть, шмэкс-пэкс — нету! Ух, ты! — галчатами пооткрывали ртищи малявки — клево! Смотри — я сейчас вырву для тебя свое сердце, — сказал ставший маститым фокусником Дмитрий девушке, украшавшей их совместные дни и свободные вечера своими грустными красивыми глазами. Шмэкс-фэкс… Рванул грудь, вырвал, бросил к ногам… Кровь! Трюк сорвался, ибо прямо под ее ногами валялось самое настоящее Димкино сердце. Значит, и любил, выходит, он ее по-настоящему… Шмэкс-пэкс — нету!

У меня совершенно нет больше сил терпеть твои выходки! Бесконечные твои секреты, переглядывания со смазливыми девицами в метро. Ты ведь еще ни разу не пропустил захудалой юбки, чтобы не облизать бесстыжими глазами все на свете бабские стройные ноги. Ты чудовище, и у меня, и правда, нет больше сил.