Алексей Кобленц - Полное лукошко звезд

Кратковременный, но сильный ливень, как из ведра на цветочный горшок, залил до краев, наполнив собою все видимое пространство… Вот так бы и радость приходила!.. Пусть кратковременно, не часто, но полно, до краев, через край, через не-могу… Вот бы!..

Если закончится блокнот, можно ведь купить или достать еще. Если закончится работа души, вместе с тем закроется личность. Что означает закроется? — умрет? Нет, физически не всегда. Мертвая душа не в состоянии чего-либо достать или купить ради своего спасении. Рассматриваем проблему не с точки зрения православия, потому как неверующих пруд пруди, если даже, прости Господи, не большинство. Просто смотрим, изучаем жизнь… Зачем? Для порядка. Чтоб самим постараться в дальнейшем не напаскудить больше напаскуженного. Но и обращение к вере не всегда спасает мертвую душу. Это случается довольно часто, когда вера не вливается параллельно с духовной работой по состраданию, милосердию, когда душа не образована трудом, то есть место души пусто. И вот когда такую духовную пустоту заполоняет вера, когда она попросту вливается дураку… Тут уж и вправду — лучше с умным потерять, чем с дураком найти. А блокнот?… Что блокнот? — Дело покупное.

Юрий Визбор… Как не хватает его… Даже еще не как человека, личности… Не хватает его греющей песенной речи в сочетании с правильно зарифмованными нужными его мыслями. Мне. Сейчас. Юрий Иосифович Визбор. Неугасимая звезда на вершине моего маленького берестяного лукошка.

Мысли скачут как зайцы. Но некоторые тонут, подобно мазаевским. Чего они так распрыгались, чего расскакались? От безделья? От муки? Надо их спасать. До самого тщедушного зайки, всех до одного! Прилетел зеленый блестящий на солнце жук. Сел. Подумал. Куда-то уполз. Спрятался. Выходит, помимо умения летать нужно еще уметь и прятаться? Для спасения собственных мыслей. Чтобы не утонули, не канули. Зачем? Затем, чтоб когда уж тебя окончательно и бесповоротно спрячут, осталось бы хоть что-нибудь, подтверждающее твое право на пройденный путь. Или пролетный… Или проползанный… Твой путь. Голодненькие мои зайчишки, непотопляемые мои утопленнички…

Отдых — это смена формы нагрузки. Не промежуток между одним и другим мешком на горбу, а сам процесс изменения форм и размеров груза. Но прошаренные, то есть «понявшие жизнь», оченно даже быстро догадываются, что сама по себе грузоподъемность тяжела и неказиста, поэтому лучше уж без тяга работать, и с оттягами отдыхать. И работают. И работают. Так и пропадают. Для жизни. Нормальной.

Интересно, а я, когда состарюсь, издам эту вот книжонку, али нет? Потом — я же прекрасно все понимаю — кому-то вся эта моя писанина и не нужна вовсе. И где-то и кто-то запросто так, абсолютно безо всяких там многоточий и кавычек может мне сказать: Пошел ты на <���…>! Вот так вот запросто — на <���…>! Я понимаю… Ничего более не будоражит, ничего более не губит, ничего более не обб (с) ирает сущность, как собственная невостребованность. Огромная и круглая как… Юпитер.

Мы долго искали ответ на один-единственный вопрос. Лазали по интернету, шарились по идиотским соцсетям и находили там не менее идиотские ответы на этот наш один-единственный вопрос. Приставали с ним к прохожим, зачастую получая в ответ невразумительные хрюканья вперемешку с тупо улыбчатыми ну-у-у…, э-э…, видите ли… Плюнули, стараясь позабыть о нашей заботе и ударились во все тяжкие, только чтобы не вспоминать… Но нет, не смогли. Присели, покурили, встали, подтерли свои плевки и поехали в даль, в глушь, ближе к природе, к чистому воздуху и к незатейливым братьям по разуму. И нашли! Нашли одинокого человека в запущенной нетронутой глуши, и спросили у него, захлебываясь от предвкушения нашей удачи: в чем смысл жизни???!!! Напрасен труд, — отвечает, — поиск смысла жизни. Тщета и непостижимость. Вот я, — говорит, — я никогда об этом даже и не задумывался, потому что знаю и твердо, насколько я на предлагаемую тему ничо не знаю. Хотя, я бы нашел его, этот смысл, обязательно бы нашел! Лет через десять после своей смерти — точно! И при условии, если через десять лет после моей смерти нашлась бы хоть какая-нибудь одна живая душа, внезапно как-нибудь остановившаяся на пути из пункта А в пункт Б, или наоборот, и при полном отсутствии слушателей проговорила бы четко и ясно: Как мне его не хватает! — про меня… Про меня, десять уже лет почившего в бозе! Вот такой вот смысл жизни. А?.. Почему нет?

Давай в конце концов сядем и спокойно обо всем поговорим. Подожди… Мне самому не легко, поэтому все это нужно максимально сократить… Сократить до минимума нашу последнюю встречу, последний наш с тобой разговор. Я не имел никакого права так долго держать тебя. Хотя бы… Хотя бы из элементарного уважения к себе. Ты была прекрасна, ты была нужна, но когда-нибудь, согласись, этому должен был придти закономерный конец. Я бросаю тебя. Навсегда. Надеюсь, что навсегда. Прошло столько времени с тех пор, как я выдумал тебя. Теперь я повзрослел, чуть состарился и чуть огрубел, поэтому жить с прекрасной выдумкой мне становится все более и более невыносимо. Прости и прощай.

Если я молчу, это не значит, что я отмалчиваюсь. Я молчу. Это-то и является моей гражданской позицией. Мне наступают на ногу — я улыбаюсь наступившему и молчу. Я улыбаюсь — он же не нарочно! А вот если найдется желающий наступить нарочно, то я должен улыбнуться ему еще шире, еще приветливей. Он дурак, а значит и он не нарочно… Моя гражданская позиция — обезвреживать дураков улыбкой, при этом абсолютно не боясь и не стесняясь казаться глупее и улыбчивее всех дураков на свете!

Не могу молчать! Не выходит делать вид, что, мол, ничего не происходит. Происходит! Я переломил себя, буквально переломил, делая отсутствующее лицо, вырабатывая тошнотворно равнодушный взгляд. Зачем так делать?!.. Я вполне положителен, рассудителен, собран. Я слежу за своими мыслями, подсматриваю, сам подсматриваю, как бы издали, за своими эмоциями. Да вовсе я не скряга, не скопидом, да и не очень хозяйственный — за мною нельзя «быть как за каменной стеной»… Я вполне способен сорить деньгами и совершать необдуманно озорные поступки. По приколу! Способен! Но я больше не могу молчать! И не буду. Не должен. Не обязан. Поэтому я вот что ей сегодня скажу: зачем ты вчера взяла мою чашку и пила из нее чай? У тебя чего — своей, что ли, нету??!!

Что еще хочется сказать об отклонениях от нормы? Вот вполне себе расхожее мнение: мысль материальна. Да все материально, но давайте разберем степени. Человеку отдали матерчатую сумку с надписью «Иду куда хочу!». Он впоследствии и пошел… И ушел откуда ему однозначно совсем не стоило уходить! Что сказать? Не было бы этой сумки — не ушел бы? Не знаю. Другой человек предостерегал меня по поводу чтения Цветаевой. Дескать, она самостоятельно ушла из жизни, тем самым создав и развеяв повсеместно губительную ауру самоубийства. В руки, мол, ее книг даже не бери! Я все равно брал… Читал, прости Господи, даже. Ничего, пока не самоубился. Некогда. А думать об этом и вовсе — мало того — не-спа-си-тель-но, а еще ведь и скучно. Искусственные страхи скучны как обертки от невкусных конфет: побоялся и выбросил. Или еще один образ — бабулечка в надетой поверх теплой кофты неопределенного цвета и размера хламиде с надписью «I am sexy and I know it!» Как она там теперь?..