Алексей Кобленц - Полное лукошко звезд

Слово чести — что это такое? Это понятие, видимо, из раньшего времени. Сейчас слов очень много развелось, язык испоганился иностранщиной, слэнговщиной, блатовщиной. Слов много, да чести нема. Что такое честь? Как мы ее понимаем? Скорей всего никак. Не в чести у нас честь. Приспосабливаемся, не идем наперекор. Кому просто не надоть, у кого давление зашкаливает. Так че себя расстраивать?.. Нет, попадаются все же индивидуи, типа, мужик сказал — мужик сделал. У меня эдак, к примеру, не всегда выходит… Чести не хватает. Плоховато прививали, видимо… С ошибками.

Со стороны всегда смешно видеть несерьезных людей, рассуждающих о серьезных глобальных проблемах. (А сам?..) Бьются в доказательствах, плюются от напряжения, пытаясь выблевать наружу всю, по их мнению, правду-матку. (А я?..) Там, дескать, неправильно сделали; здесь, мол, упустили и не туда спустили… (Тихо! Это относительно, к примеру, загрязнения рек!) Ой, а правительство-то у нас, а?! Этот вона, а тот каков!.. Ребята, мне кажется, все должно быть правильным у каждого под носом, на расстоянии, скажем, вытянутых рук. Делайте! Сделаете — остальное подтянется само. Нечего закидывать удочку на середину пруда, если все можно и у берега поймать. Это я такой умный? Нет, это я такой старый ворчун. Ну, или готовящийся им стать. А вы что подумали?

Непонятным образом забравшийся под одеялко комар надсадно зудел жалобным писком. Попался? Нечего нашу кровушку пить, вурдалак-маломерка! О, ребята, а вы в курсе, ваще, что кровь пьют и, соответственно, кусаются только комарихи? Что с того, что ради потомства? Все равно женскому роду от пятна не оттереться — пьють кров! Как у нас. А мужички ихние, такие все милые ребята, с маленькими даже бородулечками, собираются себе в кучки, перелетают с цветка на цветок и пьють сключительно один нектар… Ну, и супружеские обязанности, конечно… Ну, прям, все как у нас! Давай, давай еще по нектарчику. За нас, мужики!

Я вернусь. Не думай. Вернусь обязательно. Даже если ты этого не хочешь, я вернусь. Приду, сяду, посмотрю в глаза, и только тогда по-настоящему увижу — нужен я тебе или нет. Не беги от меня, я не гончий пес, я жертва. За мною гонятся все неудачи, ошибки, моя собственная и чужая ложь… Убегаю я. А ты не беги, подожди, подожди меня, когда я вернусь. Только ты верь мне, только ты научись ждать… А я?.. Я… Меня самого не осталось вовсе. Я сам одно только ожидание моего возвращения назад.

Когда я хоронил свою собаку, вместе с ней я закопал ее миску, ошейник с поводком, намордник — все, что могло бы напоминать о ней, по-возможности избавляя себя от боли утраты. А что делать с памятью? Она так цепко держит в себе порой такие вещи, которые уж обязательно надо бы забыть, не думать о них, похоронить. Собака-то тоже до сих пор не вычеркнута из списка потерь. Хорони — не хорони, а совесть ничем не подкупишь, как глубоко не копай, как старательно не закапывай!

Привязанности, они, действительно, мешают нормальной жизни. Привязанности к людям, к животным, к местам прошлого благоденствия так и тянут, и тянут тебя за волосы на себя. Вот почему я так здорово и быстро облысел!

Мне теперь так неудобно перед моими родителями — я их пережил по возрасту, и отца, и маму… Теперь куда? Теперь я уж совсем обнаглел — пробую пережить бабушку. И если стыд действительно когда-нибудь до меня доберется, то, видимо, от него я и помру… Разумеется, после того момента, когда удастся пережить бабушку.

Сюжеты не надо выдумывать. Их надо на себя нахлобучивать и проживать. А уж подвесят они тебя сами!

Гений чистой красоты — сейчас уже трудно концентрируемое понятие из-за наличия отсутствия в повседневной жизни гениев и чистоты. А одной внешней красотой сыт не будешь!

Потребность чего-нибудь написать сродни, наверное, привычке к курению. Ужасно вредно, но ужасно хочется!

Если вы захотите издать книгу моих супергеройских приключений на суше и на море, то непременно назовите ее — хождение под мухой.

Когда резко меняется погода — значит, климат неустойчивый, ни для чего не пригодный, неудобный и мало кому подходящий. Когда резко меняется настроение — значит неустойчива психика. Причем, случай, многократно описанный во всех практических учебниках по психиатрии. Вот и человек с таким диагнозом получается ни для чего не пригодный, неудобный и мало кому подходящий.

Примерять на себя чужую жизнь все равно, что примерять очки не своей диоптрии. Все покажется мутным, расплывчатым и совершенно непонятным. Но нам, слепцам, почему-то кажется, что чужую жизнь мы все равно видим лучше. Из этого лживого понятия мы делаем неправильные выводы, указываем чужаку как и куда ему следует продвигаться, неумолимо порой завлекая его в пропасть.

Мы были круглыми дураками, когда взахлеб смеялись над его слюнявой речью. Парень-то казался явным психом, явным дебилом и уродом среди нас, «нормальных» пацанов. Раскусили его просто, порядком обломав себе зубы зарождающейся тогда нашей совести. Он нам рассказывал книги наизусть! Буква в букву, строчка в строчку. Не учил, не зубрил, а так вот — дар! Прочитал и запомнил. Слюнявые психи, дебилы и уроды «нормальные» пацаны.

Совесть не появляется у нас с возрастом, подобно бороде. Она у нас либо есть, либо ее у нас нет, — прочитал он когда-то давно у Рюноскэ Акутагавы, восхищаясь тогда этим японским писателем, чуть ли не с русскою душой. Вот как раз тогда у него точно — была совесть, но потом, в процессе жизни он ее как-то обронил. Потом у него не стало ни болей, ни угрызений… И как-то все пошло не так, чтобы хорошо, но вполне себе нормально. Ну, обронил… Чего теперь искать ее, что ли?.. Да нет. Не надо. Не надо. И спать давно пора… Че-то засиделся…

Бог не слышит меня — я в плену у собственных мыслей, идей, предположений. Бог не уберег меня — я столько раз пытался начинать все сначала. Бог не снизошел до меня — кормил горьким ёдовом, и перемалывал в муку меня самого. Теперь, видимо, собирается налепить с этого лепешек и угощать всех, кого ни попадя. Есть желающие попробовать? Вот то-то!

Он сел за стол, положил перед собой чистую ученическую тетрадку (хорошо было бы в косую линейку, да где ж ее теперь найдешь?..), раскрыл, и на первом же листе написал знакомые по далекому школярству слова — Работа над ошибками. Наскоро оделся и вышел, хлопнув дверью, на лютый февральский мороз, чтобы никогда больше сюда не возвращаться…