Сергей Королёв - НеСТРАШНЫЙ лес. Пролёт Фантазии

Из Тильца тонким замысловатым росчерком вилась-петляла нитка дороги. Огибала болотца и непроходимые дебри; странные, отмеченные крестиками места, которые Ивиц принял бы за погосты, но… Какие погосты в Вытопи?

Память опять услужливо подсунула предостережение Оракула: «Там будут монстры».

А дорога всё петляла и петляла, и обрывалась, не дойдя до кромки карты. В том месте рука мастера изобразила схематический ручей или родник.

Ивиц заставил себя оторвать взгляд от загадочных крестиков.

– Карта довольно новая, – растерянно пробормотал он.

Юноша радостно закивал.

– Само собой! Знаете… Вытопь – изменчивое место. Непредсказуемое и с характером. Так что карту приходится периодически менять, уточнять некоторые моменты.

– Вы бывали ТАМ сами? – недоверчиво спросил Ивиц.

– Не совсем, – уклончиво ответил его собеседник, – мало кому суждено дойти до источника. Да и не всем это нужно. Например, мне. – Паукообразный юноша изобразил хищную улыбку. – Но вы можете попытаться. Более того… Я думаю, кто-нибудь из местных будет рад составить вам компанию.

Ивиц чуть заметно нахмурился. Он был не вполне уверен, что хочет чьей-либо компании в своём маленьком путешествии. Юноша же продолжал настаивать:

– Вы не сможете пройти Вытопь только с картой, вам нужен проводник. Местный. Отсюда, из Тильца…

Речь говорившего неожиданно прервало голодное завывание его желудка. Бросив на визитёра короткий взгляд, бледный отрок потупился.

– Простите, – обитатель библиотеки послал Ивицу извиняющуюся улыбку, – я слишком давно не ел.

Липкие пальцы страха, не добравшиеся раньше до оглушённого болью Ивица, нырнули за ворот куртки. Пробежали по шее. Пошевелили короткие волоски на затылке. В библиотеке разом стало неуютно.

Ивиц отступил на шаг, зажав в руке карту. Ведь не может же случиться так, что в обеденное меню этого… этого… мог бы войти…

На бледном лице юноши залегли хищные тени.

Седой паук замер в неподвижности над дверью кладовой. Беспечная моль кружила рядом с паутиной.

– Я, наверное, пойду, – выдавил Ивиц.

Он сделал ещё шаг назад, наткнувшись спиной на угол шкафа. И тут нервы, наконец, не выдержали.

Скорей отсюда! Прочь! Прочь из паучьего логова!

Ивиц летел наугад, вздымая кучи пыли и палых бумажных листьев, сквозь книжный лес. Прочь из чащи! Там проснулся голодный паук.

Вдогонку Ивицу нёсся тихий то ли смешок, то ли кашель. И когда беглец выскочил сквозь узкий проём на лестницу и скатился на первый этаж, за ним всё ещё тянулась паутина шёпота:

– Коли ты не зверь… Коли ты не зверь!

С облегчением вывалившись на мраморные ступени, Ивиц пинком захлопнул дверь в библиотеку и только тогда позволил себе перевести дух.

На ступенях его ждали.

Прямо на холодном мраморе, прислонившись спиной к колонне, сидела девушка. Маленькая и серьёзная. Монохромная. Чёрное платье на белом мраморе, чёрные глаза на белом лице, чёрные волосы на белых плечах. В отличие от недавнего жуткого знакомца из библиотеки, она не была бледной, просто белой – каким бывает брюшко ужа. И чёрной, блестящей – как его спина.

– Вы идёте в Вытопь и вам нужен проводник, – сказала девушка. – Я могу вас провести.

Ивиц, по венам которого ещё тёк азарт побега, громко фыркнул.

– И монстры Вытопи вкусно пообедают не только мной, но и вами.

Девушка посмотрела на него очень внимательно.

– Мне не нужна защита. Более того, я уверена, что смогу обеспечить её вам. По крайней мере, первое время.

Смерив незнакомку недоверчивым взглядом, Ивиц пожал плечами.

– У меня есть карта, – просто ответил он. И тут же ощутил укол сомнения.

Быть может, побег из библиотеки – неразумный поступок? Стоило подавить страх и остаться, поискать ещё самому. Что сделал бы ему тот чахлый юнец? Уж, наверное, не съел бы. А вот подсунуть лже-карту мог. Другой вопрос – зачем?

Хотя была же такая легенда – жители маленького городка на границе с Вытопью время от времени приносили человеческую жертву монстрам Древней земли, чтобы задобрить их. Конечно, отдавать на съедение своих родных никому не хотелось, и местные придумали хитрый способ умилостивить чудовищ. Они составляли карты. Карты для храбрецов, желавших попытать своё счастье и найти драгоценное сердце Вытопи – живой источник. Путники шли по отмеченной тропе, но вместо источника находили логово голодного зверя.

Конечно, это была только легенда. К тому же, Ивиц сильно сомневался, что жители городка знали в подробностях, где прячутся чудовища.

Однако больше всего Ивица смущало, что все сведения, которые ему удалось добыть из книг, легенд и невнятных слухов, рассказывали об одном: о людях, ушедших в поисках чудесного источника. Но не было сказано либо написано ни словечка о тех, кто его нашёл и вернулся.

Погоня за призраком.

Виски тронули отголоски знакомой боли, и Ивиц беспомощно привалился к колонне.

– Соглашайтесь! – подтолкнул его голос монохромной девушки.

– Я подумаю, – вяло отозвался Ивиц и побрёл от библиотеки прочь.

ххх

Остаток вечера и ночь он провёл на местном постоялом дворе, где оказался единственным гостем.

В голове Ивица блуждали безрадостные мысли.

Доверять безоговорочно карте он не мог. Соглашаться на монохромную девушку-проводника отчаянно не хотелось.

К тому же…

«Там будут монстры».

Слова намертво засели в памяти, не давали покоя. О монстрах говорила не только Оракул, старые легенды об источнике все как одна твердили, что его стережёт чудище, зверь, нелюдь.

В самом деле! Почему бы источник с живой водой, дарующий исцеление и облегчение, не стеречь кому-нибудь? Если он вообще существует, этот источник.

Ивиц не мог себе позволить сомневаться.

Свой дом, а вернее место, последний раз бывшее его домом, Ивиц покинул тихо, прихватив с собой только самое необходимое. Не раз и не два его посещала мысль нанять себе в попутчики дюжего вояку, который умеет махать острыми предметами гораздо лучше, чем думать. Останавливала стеснённость в средствах. И нежелание доверять кому-то тайну своего похода. Она раскрылась бы рано или поздно, так или иначе. Но, пожалуй, если уж и нанимать кого-нибудь, то в Тильце. Местные знают хотя бы ближнюю Вытопь. Кого-нибудь покрепче да половчее. Если всё-таки нанимать.

Ивиц не рискнул бы никому признаться, но ему было комфортно и даже уютно оставаться один на один со своим маленьким горем. Тихонько жалеть себя и гнаться – безуспешно и бессмысленно – за мифическим спасением.

Ночью, когда Ивиц пытался уснуть, пришла боль. Она перекатывалась в голове раскалённым добела железным шаром и ударяла в виски. Ивиц ронял злые слёзы и беспомощно грыз уголок подушки.