Виолетта Лосева - Ты же девочка! Форрест, поплачь обо мне

Одним словом, пришлось махнуть рукой и оставаться Милочкой. Разумеется, новым знакомым я представляюсь Меланией, и они от этого балдеют. Вот только новых знакомых у меня не так уж и много.

– Да нет, я тут так, случайно, хотела воды купить, – независимо сказала я.

– А я твою бабушку видела только что вон там, – Иуда Николаевна, махнула рукой в сторону парка, который граничил с базаром, и в котором я собиралась курить.

– О, пойду найду ее, – ответила я, отходя на безопасное расстояние от ларька, Иуды и ее груш, – хорошего вам базарувания.

– Спасибо, Милочка! – Иуда Николаевна вернулась к грушам, а я побрела к парку, где могла быть бабушка, о которой меня, сама не ведая, предупредила учительница.

Кстати, «базарувати» – это тоже слово, которого нет в других языках, только в украинском. Нет, я, конечно, не берусь говорить о всех языках мира, но те, о которых я что-то слышала, кажется, не включают в себя этого слова. А слово очень милое и емкое – «базарувати» – не просто ходить по базару, а ходить по базару и делать покупки с выгодой, которую ты не найдешь в других местах. Я бы сказала именно так…

Я нашла бабушку на лавочке, возле которой стояли две сумки. Видно было, что она присела передохнуть перед тем, как тащить их домой, но, как говорится, присела с чистой совестью – не просто гуляет, как какая-нибудь бездельница, а закупив все, что нужно для дома, просто сделала маленькую паузу в пути.

Странные эти пожилые люди. Вот почему моя бабушка не может просто посидеть в парке? Ей постоянно будет казаться, что это признак тунеядства. Кстати, хорошее слово – нужно посмотреть, связано ли оно как-нибудь с тунцом и едой?

А вот когда в руках две неподъемные сумки – это нормально. Никто не упрекнет в том, что ты присела в парке на лавочку, правда?

Бабушка играет значительную роль в нашей жизни. Хотя, наверное, если ее спросить, то она начнет отнекиваться и говорить, что мы творим что хотим, и она бессильна что-то исправить.

Я думаю, маме кажется, что бабушка, как раз, слишком пытается что-то исправить. Я стараюсь соблюдать нейтралитет, потому что люблю обеих.

Бабушка говорит, что мама уже достаточно накосячила в жизни, поэтому ей пора взяться за ум. Взяться за ум – это значит подумать о детях, то есть о нас. Мне не кажется, что мама о нас не думает, даже наоборот – пусть бы думала поменьше и занималась собой. Нам и бабушкиных нравоучений хватает.

Наша бабушка лингвист, филолог и вообще очень образованная дама. Любовь к словам и словечкам у меня, скорее всего, от бабушки. При этом она именно так и говорит – ваша мама накосячила.

Мамины «косяки», очевидно – это мы с Леркой. Лерке 10, и у нас разные папы. С одной стороны, в наше время в наших краях в этом нет ничего зазорного. Тоже словечко (!), правда? Можно сказать стыдного, но будет совсем не то!

С другой стороны, у мамы в активе два бывших мужа, два развода и мы с Леркой. И это – в 36 лет! Интонация фразы про 36 лет – бабушкина. Лично мне не кажется, что 36 – это не так уж мало, чтобы успеть сделать все, что успела сделать мама. У бабушки другое мнение, но она имеет право иметь свое мнение. Ох уж этот глагол «иметь»! Можно иметь мнение, а можно иметь право – и то, и другое – это обладание чем-то.

Хотя… Иметь и обладать – это разные вещи. Я так понимаю, что иметь – это просто иметь, а обладать – это иметь и уметь воспользоваться. Хотя тут я могу и ошибаться. Нужно проверить, правильно ли я думаю.

Свои мысли и догадки я проверяю, естественно в интернете. Если я задаю какой-нибудь вопрос своей бабушке, то она (если не знает ответ) направляет меня в библиотеку. Смешная и милая. Даже не представляет, сколько тысяч библиотек можно найти в сети.

С другой стороны, то, что найдешь в библиотеке вызывает доверие. А сведения из интернета требуют еще нескольких проверок. И никогда не знаешь точно, так ли это, как написано в интернете, или очередной фейк, выдумка, шутка или чье-то субъективное мнение.

Увы…

Разумеется, я все равно не хожу в библиотеку, а бабушка все еще пытается воспитывать нас и маму по старинке. Сеять, так сказать, разумное, доброе и вечное.

Мы сопротивляемся как можем, хотя и очень любим ее.

– Зачем ты говоришь Мелании, что она красивая? – спрашивала бабушка маму после того, как я полчаса примеряла джинсы, а мама мной любовалась и делала комплименты. «С такой попой как у тебя, можно носить. И даже нужно!» – говорила мама. Видимо, на ее попе эти джинсы смотрелись бы хуже, но она не завидовала (как сделали бы все девочки нашего класса), а искренне радовалась за меня.

– Она и правда красивая, – отвечала мама. Разговор происходил в другой комнате, но дверь была приоткрыта, поэтому мне даже не приходилось подслушивать. – А что, лучше так, как я? Всю жизнь страшная, уродка, учись лучше, никто замуж не возьмет?

Когда мама говорит мне о том, что я красивая, я верю. Хотя и понимаю, что многое в жизни мама делает, что называется, «вопреки». Не вопреки чему-то, а просто вопреки. Бабушка воспитывала ее аскетически, душила в ней всю женственность и сексуальность (мамина фраза в одном из споров, который я опять случайно услышала), поэтому мы с Леркой часто слышим о том, что мы – очень красивые.

Но, впрочем, это и в самом деле так. Особенно я.

– Ничего, – парировала бабушка, – несмотря на все мои слова, ты все успела – и замуж повыходить, и поразводиться, и этот…

«Этот» – это Андрей, который сейчас живет с нами. Наверное, если спросить его, то он ответит, что он живет с мамой, но, на самом деле, совершенно очевидно, что он живет с нами – с мамой, со мной и с Леркой.

– У твоих девочек перед глазами нет модели семьи, – выговаривает бабушка маме. Обычно мы с Леркой – «наши девочки». Бабушка считает, что она несет ответственность за нас троих, включая маму. Точнее, «наши девочки» – это когда мы делаем что-то хорошее, и нас нужно похвалить. Если мы делаем что-то не то (по мнению бабушки), или речь идет о маминой ответственности, мы сразу же становимся «твоими девочками». Нам, если честно, все равно – мы и мамины, и бабушкины, а точнее, свои собственные.

Но в случае с «моделью семьи», бабушка, наверное, права.

Мне было три года, когда мои родители разошлись. О папаше по имени Костик, расскажу потом. Когда мне было пять, мама вышла замуж за Женю, и родилась Лерка. Через несколько лет Женя тоже вылетел из маминой орбиты, потом у мамы было несколько мелких увлечений, и вот теперь у нас в доме поселился Андрей, который младше мамы на 10 лет, но, как говорит бабушка, это еще цветочки по сравнению с другими его недостатками.

Короче, Санта-Барбара еще та.

Таким образом, у меня есть папа Костик (где-то), мамин муж Женя (теперь уже бывший) и мамин друг Андрей. У Лерки примерно то же самое, только Костик с Женей меняются местами. Хотя… Костика она, практически, не знает.