Константин Кокозов - Царь Борис

Иван бережно хранил письма жены, каракули и писульки сына, перевязанные шнурком, в своём вещевом мешке и, когда выдавалась минута, читал их ближайшим товарищам. Солдаты с улыбками слушали исповеди Борьки и хвалили его: мол, у тебя, Иван, растёт настоящий помощник.

Всё-таки учиться Борька не любил, наверно, в этом весь пошёл в отца. Ещё в начальных классах вёл себя развязно, много дурачился, доказывал своё нередко и кулаком. Как только начинал спорить с одноклассниками по какому-то поводу, сразу же петушился и лез в драку, после чего оба драчуна возвращались домой с синяками под глазом. Особенно с ним трудно было играть в войну, а это, если выпадало свободное время, была как раз самая главная игра у всех деревенских ребят. Обязательно он должен был играть красного командира, и уж совсем не рядового солдата, тем более никогда не соглашался быть немцем. Конечно, в немцы выбирали самых маленьких, которые возразить не могли. По комплекции первоклассник Борька вышел рослым, толще всех, его ребята признавали верховодом и слушались его, да и девочки его поддерживали. Так что он, когда ему надо, брал своим гонором. Если было не по нему, он поворачивался и уходил из игры. За ним гуртом тянулись и его сторонники. Видя, что игры не будет из-за паршивого характера Борьки, или Ёлки, как его звали в школе, ребята вынужденно соглашались на его условия. И когда он становился главным командиром, игра шла на полную катушку, пока все вдоволь не наиграются.

Ну а в доме Борька стал настоящим хозяином. Всё почти, что связано с печкой и дровами, легло на него: он помогал привезти сушняк и хворост из лесу, сам пилил и колол дрова. И воду с колодца приносил сам, сколько бы ни нуждалась в воде семья. И за коровой ухаживал, кормил и поил, только доить бабушке доверял… Иван Елин словно в сорочке родился – всю войну прошёл почти невредимым. Только в Австрии, на последнем году войны полоснула его пуля наискось в левую руку. Отлежался в медсанбате. И, как только рука стала сгибаться, снова догнал свою часть и продолжал воевать. Там, в Австрии, и закончил войну.

Только что отцвела сирень, весна заметным жаром переходила в лето. В один из июньских дней по тропинке из города Александрова в горку к деревне Наумово шагал рослый усатый солдат в гимнастёрке и красноармейских сапогах. Пилотка по жаре была заткнута за кожаный ремень, раскатанная шинель лежала на левой руке, а вещевой мешок туго топырился за спиной. Сердце у Ивана Петровича Елина, возвращавшегося с войны, скакало так, что он время от времени останавливался и прижимал его рукой. Когда шёл по деревне, вся мальчишечья и девчоночья мелочь повыскакивала с крылец и пронзительно кричала:

– Борька, Полька! К вам красноармеец идёт!

По случайности в этот день выпало воскресенье, и все Елины находились у себя в огороде. Криков детских они сначала не слышали. А когда Дарья, оторвавшись от грядки, выпрямилась, посмотрела на улицу и увидела красноармейца у самого плетня, она, дико вскрикнув, качнулась и рухнула рядом на грядку. И уже через несколько секунд Иван, сбросив с себя и вещевой мешок, и шинель, подхватил её на руки и понёс на крыльцо, осыпая поцелуями. И тут к нему подбежали все – и Борька, и Полька, и Надя, и приехавшая из Московского педагогического института студентка Лена, и старая мать Пелагея. Все повисли на нём, обнимали и целовали, кто сына, а кто отца.

Вот и радость в дом Елиных пришла, вот и война закончилась. Вот уже и не надо по весне собирать на полях гнилую картошку – остаток осеннего урожая, чтобы прокормиться и не помереть с голоду.

Теперь семье Единых можно было привести себя в порядок. Надюша, окончив среднюю школу, отправилась работать на Карабановскую фабрику, ту самую, на которой работала вместе с сестрой и матерью во время войны. Её собирались послать учиться на мастера веретённого цеха. Елена, два года назад поступившая в Московский педагогический, готовилась к очередным институтским экзаменам. Полька с Борькой на летних каникулах с большой охотой помогали матери, бабушке и теперь отцу во всём, что касалось домашних работ. Семью во время войны, как и многих в деревне, спасал огород. Он, кормилец, в ответ на затраченные труды, подавал осенью и огурцы, и лук, и помидоры, и репу, и даже мак и горох на лакомство ребятишкам. Да вдобавок кормились из лесу: ягоды, грибы и орехи помогали пережить фронтовую зиму.

7

Несмотря на завершение войны, советский народ находился в тяжёлых условиях. Последствия войны требовали для своего искоренения ещё не меньше десятилетия. Но это десятилетие стремились сократить до пределов четырёх – пяти лет. В деревне Наумово, казалось, ничего не произошло. Та же посреди деревни поднималась зелёная травка, на которой ползало, кувыркалось и каталось множество поколений наумовских крестьянских детей. Также тихо шептал листвой могучий двухсотлетний дуб, стоящий рядом с деревянной начальной школой.

Возвратились кое-какие мужики в деревню, но многие остались где-то на западе, на Смоленщине, в Белоруссии и на Украине, да и в чужих землях залегли в братских могилах. Сократилось в деревне количество мужиков, но подросли ребята, не захваченные фронтом. Подрастала надежда вдов, не дождавшихся мужей с войны.

А жить народу было трудно. В побеждённую Германию уходили эшелоны хлеба, а в целых областях страны народ голодал. И всё равно славили великого Сталина. Радио в Наумове провели – из тарелки, висящей в простенке между окнами избы, слышались известия. И имя Сталина звенело каждый день. Разве можно было не любить Сталина, разве можно было обижаться на него, даже если за половиной буханки хлеба нужно было идти в Александров и стоять там с карточками в очередях? Ну как же, война ведь жестокая прошла. Слава Богу, победили, так чего ж обижаться-то?

Но вот уже и Сталин умер, плакали все в деревне, ждали огромных перемен. Все сразу заговорили о политике. Перечисляли всех руководителей партии и правительства. Каждое слово по радио и в газетах ловили слёту. Траурная музыка из Колонного зала Дома Союзов все дни слышалась по радио, никто не смел выдёргивать шнур из розетки..

А Борька взрослел, жадно вслушивался во все политические новости и известия, прилипал к радиотарелке. Ловил районную газетку «Голос труда» и читал из чужих рук. Заставил отца выписать владимирскую областную газету «Призыв». Хоть и скучное было чтение, а всё-таки читал: кто там начальник, кто его сменил, кого там выбрали в Московское руководство.

8

В старших классах Борис стал учиться заметно хуже. Если в младших классах он всё-таки как-никак стремился делать уроки, то теперь, отправляясь в Александров, в школу, он захватывал с собой только одну тетрадь, а книг не носил вовсе. Так все предметы и записывал в одной тетрадочке, которую дома и не открывал. На уроках, правда, учителям отвечал, преимущественно на тройку.