Константин Кокозов - Царь Борис

Если преподаватели отлучались по своим служебным делам, то заранее задавалось столько примеров, что одно переписывание с учебника на тетрадку занимало всё это время свободы, не разгуляешься. А ведь ещё надо их решать, записать решения.

Короче говоря, юные абитуриенты находились как бы взаперти, словно в темнице, и не могли не подчиниться суровому диктату этих бескорыстно, искренне помогающих тебе людей. А как же иначе, если добрые люди постановили сделать из безформенных шалопаев и двоечников настоящих, мыслящих людей!..

Ну что ж! За семнадцать дней Каракозовы сумели привить бывшим двоечникам уважение и даже любовь к ученью и основательные знания, которые помогли подмосковным парням стать студентами Омского политеха!

15

Оба приятеля стали первокурсниками строительного факультета.

И вот наступило первое сентября!

Борис и Валера, уже настоящие друзья, отправились в институт, разодетые, по студенческим понятиям, в пух и прах, – а это означало – в светло-коричневые костюмы и новые парусиновые туфли. По случаю поступления сына в институт отец Бориса был настолько изумлён, что, получив телеграмму, немедленно отправил, телеграфом же, сыну-студенту полторы тысячи рублей.

С сияющим радостными лицами они окунулись в шумную студенческую толпу и с трепещущими сердцами открыли массивные двери политеха, направляясь в фойе, где на стене уже висело расписание занятий по факультетам и курсам.

С громкими криками, топаньем и прочим шумом новоиспечённые студенты восторженно обсуждали новые дисциплины, которые, согласно расписанию, предстояло осваивать, расспрашивали друг друга, где, на каком этаже или в каком корпусе та или иная аудитория. А некоторые молча и сосредоточенно, заметно бравируя новыми вечными ручками, записывали в свои тетради порядок занятий. Толпа у расписания скопилась огромная, не все могли взять то, что нужно им в первую очередь. Поэтому приходилось понемногу, по мере ухода впереди-стоящих, приближаться к самому вожделенному стенду, на котором аккуратно хорошим каллиграфическим почерком, на белом, прекрасного качества ватмане, красовался студенческий план институтской жизни. Особенно трудно и неудобно приходилось коротышкам вроде Валерки, которому такое испытание самолюбия доводилось переживать не впервой. Парень некоторым особо рослым студентам доходил до груди, поэтому для него настоящей стеной вставали спины, то мужские, то девичьи. С девичьими, конечно, иметь дело бывало приятнее, но рослые парни не раз заставляли его взвывать, наступая ему на ноги. Впрочем, Валера так же страдал и от высоких девичьих каблуков.

Борис застал Валерку крепко зажатым между двумя высокими уверенными девушками, причём Валерка не знал, радоваться ему или вырываться, спасая жизнь. Спас его Борис, который благодаря своему высокому росту успел раньше его записать расписание занятий своего курса и своей группы. Вытащив помятого Валерку из мятущейся толпы, Борис отправился вместе с ним искать аудиторию номер пять. По пути новички расспрашивали встречавшихся работников института и всех, кто попадался в коридорах…

Первый день занятий, прослушивание первых лекций и участие в первых семинарах показали Борьке, что институт – это уже не средняя школа, где при желании можно и дурака повалять, а самые настоящие трудовые будни, в какой-то мере почище, чем сенокос или уборка картофеля в колхозе. Тут надо попотеть по-настоящему, чтобы не осрамиться перед такими же, как ты, парнями, перед семьёй, перед которой взял на себя какую-то ответственность, а также перед самыми добрыми и бескорыстными на земном шаре людьми, каковыми для него стали Клара Константиновна и Дмитрий Никитич…

Программа лекций по математике в первый же день ученья была до того обширна и уплотнена, что за два часа лектор вспомнил всю математику средней школы. Да ещё порядком добавил новой информации. Борис, когда шёл на лекцию, подумал, что всё так же будет, как и в школе первого сентября, – поговорят с учителями о том, о сём и особенно о том, как провёл лето, и на этом расстанутся.

Всё оказалось по-другому. Преподаватель, с бородой, как у Маркса, вошёл в аудиторию, поздоровался, представился, записав свои реквизиты на доске. Сразу же, не расхолаживая публику, начал лекцию и рассказывал в таком темпе, что казалось, будто его у подъезда ждала пожарная машина, и он, прочитав лекцию, быстро наденет блестящую каску и побежит тушить пожар. Он рассказывал притом с такой уверенностью, что парням и девушкам, включая Бориса и Валерку, казалось – он таким образом говорит:

– Я свой предмет знаю хорошо, а вы все тут просто дураки! И чего я тут с вами время теряю?

Борис не привык писать так быстро и не мог за ним успевать. Намечал только некоторые слова и фразы. А остальные пропускал. Только некоторые моменты удавалось зафиксировать хорошо. После лекции пытался прочитать написанное. Но увы! – не смог свой же почерк разобрать.

Ещё хуже получилось на следующий день, когда начали изучать начертательную геометрию. Почти всё, что сказал преподаватель на лекции, Борьке не вместилось в голову.

Вот и пришлось обратиться за помощью снова к Кларе Константиновне, и та в очередной милосердный раз назначила своим подопечным дополнительные занятия.

И теперь только Борис Елин почувствовал, что всё это происходит не во сне, и что он по-настоящему поступил в институт.

1

Как и предполагалось, Валерка стал жить у своих, как бы приёмных, родителей, а Борис устроился в общежитие института. Общежитие находилось недалеко от дома, где проживали хорошие, добрые люди Каракозовы. Поэтому-то Валерка часто пропадал у Борьки, а Борька бывал чуть пореже в квартире Каракозовых.

Старательности и трудолюбия у Бориса, если уж он захочет, не отнимешь. Теперь уже он поставил перед собой цель – во что бы то ни стало окончить вуз. Всё теперь складывалось хорошо: соединялись вместе великая родительская забота, помощь преподавателей четы Каракозовых, потому и появилась у парня уверенность, что институт он всё-таки закончит и получит какие надо «корочки», то бишь диплом. Но это и возможность учиться основательно и приобрести нужные в дальнейшем знания – уж не так, конечно, как в школе.

Очень скоро ещё одно обстоятельство позволило Борису подняться в своих собственных глазах. На четвёртой неделе ученья урок физкультуры провёл новый преподаватель. Николай Иванович Рябушкин, высокий, худощавый с впалыми щеками и острым носом, словно клюв у орла, ещё достаточно молодой. Когда закончились занятия по бегу на стометровку по программе, Николай Иванович предложил Борису записаться в секцию волейболистов. Волейбольная команда политехнического института славилась своими победами не только в масштабе института и города, но и в области и в Российской республике. Об этом Борис узнал ещё раньше, чем агитировал его Николай Иванович. Во время посещений консультаций к экзаменам Борис услышал много хороших слов от абитуриентов, которые в перерывах, покуривая на лестничной площадке этажа, в так называемой курилке, рассказывали друг другу все узнанные новости об институте, гордились, что поступили в такой престижный в здешних краях институт как Политех и с восторгом, стараясь удивить друг друга, сообщали о больших победах институтской волейбольной команды на спортивных площадках.